Таркингтон – это было прошлое, воплощенное в этом живом, веселом человеке. Словно в нем отразились черты всех молодых парней, с которыми Джейк сидел в ожидании приказа на вылет за последние двадцать лет, только теперь они постарели… или ушли из жизни.
Бабун еще говорил, когда Джейк повернулся к куче деревянных деталей на столе. Когда молодой офицер на минуту замолк, Джейк тихо спросил:
– А что ты сейчас делаешь?
При этом он зачищал кривым ножом крохотный сучок, торчавший из детали нервюры.
– Мой срок в эскадрилье кончился, – протянул Бабун. – А с Серебряной звездой на груди можно рассчитывать на кое-какое повышение. И я поговорил с кадровиком. – Он огляделся кругом, потом придвинулся к Джейку. – И сказал, что прошу направить меня туда, где будете вы.
Джейк отложил нож и отодвинулся от стола.
– Я еще в отпуске по болезни.
– Да, сэр, я знаю. Еще я слышал, что вы пойдете в Пентагон начальником отдела или кем-то вроде того. И в понедельник я должен явиться туда. Буду служить у вас.
Джейк снова улыбнулся.
– Припоминаю, ты говорил, что с тебя хватит этого военного дерьма.
– Да. Ну и что? Я решил остаться на очередной срок. Уйти-то я всегда смогу. А ничего другого делать я не умею.
Джейк засопел и потер кончики пальцев. Клей пристал к ним намертво.
– Я тоже. Ладно, теперь немного пошелестим бумажками, а?
– Да, сэр, – произнес Бабун и поднялся. – Может, нам и не слишком повезло, но мы по-прежнему на флоте, а это ведь что-то значит. – Он снова сделал жест ковбоя, выхватывающего пистолет. – Увидимся в конторе, когда вы туда явитесь, – сказал он, пожимая руку Джейку. – Привет миссис Графтон.
Джейк проводил Бабуна до двери и затем на веранду. В машине сидела молодая женщина, с любопытством рассматривавшая его. Он кивнул ей, потом положил руку на плечо Бабуну и посмотрел ему прямо в глаза:
– Позаботься о себе, слышишь?
– Конечно, КАГ. Само собой.
– Спасибо, что заехал.
Джейк помахал рукой вслед машине и вернулся в дом. Он чувствовал себя скверно. Будто Бабун принес с собой сгусток буйной жизненной силы, а уходя, забрал его назад. Но он был из прошлого Джейка. Все теперь в прошлом. Полеты, ожидание перед стартом, солнечные блики на воде, когда смотришь с высоты, – все кончилось, ушло, исчезло.
Уже пятый час. Он забыл съесть ленч. Ладно, Кэлли будет здесь не раньше девяти. На мосту Чесапик-Бей в пятницу вечером ранней весной пробок не бывает.
Он еще немного поработает над моделью, потом сделает себе какой-нибудь сэндвич.
А то и сходит купить гамбургер.
Он попробовал соскрести клей с пальцев. Если правильно счищать, клей сходит крупными чешуйками. Самолет должен получиться здорово. Когда он полетит, будет замечательно. Если полеты – это вся твоя жизнь, то без самолета не обойтись.
О черт! Глядя на кучу деталей, он почувствовал себя круглым идиотом.
Паршивая игрушка! Он бросился на диван и уставился в потолок.
Бабун молча вел машину, минуя светофор за светофором на главной улице поселка Рехобот-Бич. Сидевшая рядом с ним женщина спросила:
– Ну, и как он?
– Изменился, – ответил Бабун. – В официальном сообщении говорилось, что он две недели был без сознания. Подобравшая его греческая шхуна вошла в порт только через неделю. Чудо, что он выжил на этой шхуне. Он говорит, рыбаки не рассчитывали, что он выживет, и поэтому продолжали лов.
– Я бы хотела познакомиться с ним.
– Я собрался было намекнуть, что надо пригласить тебя, но он был поглощен сборкой модели самолета и… Впрочем, ты еще успеешь его увидеть.
Женщина протянула руку, чтобы включить стереомагнитофон, потом отдернула ее и спросила:
– Это твое новое назначение – ты его просил, потому что любишь его…
– Не то что люблю, – уточнил Бабун. – Я его уважаю. Он не такой, как все. В наше время таких людей раз-два и обчелся. Если бы конгресс не раздул тот инцидент и не наградил его Медалью почета, его, скорее всего, списали бы с флота. А то и отдали под суд. – Бабун в сердцах ударил кулаком по рулевой колонке. – Он национальный герой, и ему на это наплевать. Я таких людей никогда не встречал. – Он задумался. – Может, другого такого человека и вовсе нет.
Женщина снова протянула руку и включила магнитофон. Она была знакома с Бабуном Таркингтоном три недели и все пыталась раскусить его. Первый военный, с которым она встречалась, пользуется некоторой известностью после прошлогоднего нападения на авианосец «Юнайтед Стейтс». Подруги находили в нем нечто романтичное. И все же было в летчике что-то загадочное. Да, он неплохо получает, и выбрит, и чист, и на вечеринках блистает. И в постели силен.
Девушке может достаться гораздо худший образец мужского пола.
– Где ты сегодня обедаешь? – спросила она.
Уже стемнело и накрапывал дождик, когда Джейк услышал, как подъезжает машина Кэлли. Он полностью склеил вертикальные и горизонтальные стабилизаторы, руль и крылья, поставил их сверху на книжный шкаф, чтобы застывал клей, и наводил порядок на кухонном столе. Смахнув остальные детали в коробку и водрузив ее наверх, на кухонный шкаф, Джейк вышел встречать ее. Она открывала багажник машины.
– Привет, красавица. Добро пожаловать. – Он поцеловал ее в щеку и достал сумку из багажника.
– Привет. – Она последовала за ним в дом, поеживаясь от вечернего морозца.
Он запер дверь и начал подниматься в спальню.
– Что это? – спросила Кэлли.
– Я строю самолет, – объявил он, ставя сумку на кровать. Когда он вышел на площадку второго этажа, она рассматривала склеенные крылья, не прикасаясь к ним. – Здесь он хорошо сохнет. Как насчет кофе?
– С удовольствием. – Кэлли медленно прохаживалась по комнатам, не снимая сумочку с плеча. Она открыла дверь на веранду и стояла там, ежась на ветру, когда он вручил ей чашку. – Здесь надо бы подкрасить. – Она закрыла дверь и прислонилась к ней, глотая горячий напиток.
– Как прошла неделя?
– Так себе. – Она преподавала иностранные языки в Джорджтаунском университете. – Меня просили поработать летом.
– И что ты сказала?
– Что подумаю. – Хотя собиралась провести лето здесь, на морском берегу. Сбросив туфли, она уселась на диване, подобрав под себя ноги. – Посмотрим.
Джейк налил кофе себе и сел у кухонного стола лицом к ней.
– Я сегодня ходила к доктору Арнольду.
– Угу. – Джейк категорически отказался от визита к психиатру.
– Он говорит, что если ты не займешься делом, мне следует расстаться с тобой.
– А что этот потрошитель душ считает делом?
– Не говори так, Джейк. – Она отвернулась. Молча допила кофе и вымыла чашку. Снова надев туфли, пошла наверх.
Шум воды в душе был слышен и в кухне. Джейк разложил на столе схему сборки самолета и вооружился инструкцией. Потом с отвращением отшвырнул ее.
Ему необходимо было выпить. Врачи запретили, но черт с ними. Он пошарил под раковиной и нашел старую бутылку «бурбона», в которой кое-что еще осталось.
Он налил виски в стакан и положил лед.
Дело было в том, что ему не хотелось ничего делать. Не хотелось уходить в отставку и сидеть дома или искать гражданскую работу. Не хотелось идти в Пентагон и погружаться в бюрократические джунгли. Ничего другого, когда его выписали из военно-морского госпиталя в Бетесде, начальство не предлагало.
Политики сделали из него героя и тем самым щелкнули по носу адмиралов, но его начальникам вовсе не понравилось то, каким образом было прекращено официальное следствие по его делу. К счастью, в госпитале он долго был без сознания, а все военные знали, что он не имел ничего общего с политическими интригами. Поэтому он оставался на флоте. Но его авторитет у начальства испарился начисто, словно капля воды с раскаленной сковородки. Не то чтобы Джейку сильно хотелось стать адмиралом, но…