Он лег на диван и отхлебнул виски. Может, все дело в том, что ему самому на все наплевать. Пусть теперь другие попотеют. Пусть они попляшут на канате.
Пусть кто-то другой шагает по трупам. Он поставил стакан на пол и повернулся на правый бок. Может, у него депрессия, как говорит этот врачеватель душ… Да, вполне возможно, депрессия.
Он проснулся в два часа ночи. Свет не горел. Кэлли укрыла его одеялом. Он поднялся наверх, разделся и заполз в кровать рядом с ней.
Ветер брызгал редкие капли дождя и с бешеной скоростью гнал мрачные тучи.
Джейк и Кэлли гуляли по пляжу. Это была обычная утренняя прогулка, которую они привыкли совершать в любую погоду – в дождь и ведро, под ярким солнцем и под скучными тучами. Они были в шортах, босиком, в руках они несли пляжные тапочки, которые надели, когда шли от дома по полосе из молотых ракушек. Поверх рубашек на них были старые свитера. Ветер растрепал волосы Кэлли.
Джейк критически осмотрел песчаные подпорки, окружавшие большой дом, который какой-то оптимист выстроил на дюне возле самого берега. После первого же урагана, подозревал Джейк, бедняга будет рвать на себе волосы. Сейчас песок казался прочным. На всех окнах опущены шторы. Дом пуст. Кроме них, на пляже было всего три-четыре человека.
Птицы проносились над пляжем, ныряли в откатывавшиеся волны и отчаянно пытались выловить себе что-нибудь на завтрак. Чайки седлали воздушные потоки, держа клювы в сторону моря. Он смотрел на чаек и размышлял, осилит ли их «Святая Дева». Над песком явно отмечался восходящий поток воздуха. Может, он удержит модель над дюной. Дюна-то невысокая. Посмотрим.
Кэлли нашла его руку и сжала ее. Он повел жену к воде, которая до боли обожгла холодом их босые ступни.
– Заезжал Бабун Таркингтон.
– Правда?
– Вчера днем, ненадолго. Он тоже идет в Пентагон.
– Вот как?
– Если ты возьмешь летние курсы, мы сможем больше видеться, – сказал он. – Каждый вечер мы будем вместе в вашингтонской квартире, а каждые выходные сможем выезжать сюда.
Она сильнее сжала его руку и повернулась к нему лицом.
Он усмехнулся:
– В понедельник утром я снова надеваю мундир. Отпуск кончился…
Она обняла его и впилась губами в его губы, не дав договорить. Он ощущал на своих щеках ее волосы, растрепавшиеся от ветра, а их ноги омывал усилившийся прибой.
Глава 3
Было почти девять утра, когда поезд метро остановился на станции «Пентагон». Джейк Графтон в редкой толпе военных и гражданских направился по платформе к выходу. Час пик для двадцати трех тысяч человек, которые работали в этом немыслимых размеров пятиэтажном здании, уже кончился. Эта немногочисленная группа, в которую попал и Джейк, видимо, состояла из опоздавших и посетителей.
…Перед Джейком мужчина и женщина в джинсах вели двоих детей. Очутившись на эскалаторе, малыши с радостными воплями забегали вверх-вниз. Родителям пришлось схватить их за руки.
Наклонная лестница освещалась плохо. Несмотря на тусклый свет, Джейк заметил, как местами отваливается штукатурка на потолке.
По обе стороны площадки эскалатора ответвлялись два коридора, и людей прибавилось – влившись в толпу, они всходили по длинной, широкой лестнице к сиявшим вверху огням.
Лестница вела к большому залу, где людской поток разделился – одни направились к главному входу, другие с некоторой опаской двигались к входу для посетителей. Парочка, за которой шел Джейк, потащила своих отпрысков в том направлении, уговаривая их вести себя пристойно. Джейк приблизился к проходной, в которой двое полицейских Министерства обороны проверяли пропуска.
– У меня назначена встреча с вице-адмиралом Генри.
– У вас есть пропуск в здание, сэр?
– Нет.
– Тогда позвоните, – полицейский указал на ряд телефонов, – и кто-нибудь выйдет проводить вас.
– Спасибо. – Джейк позвонил и попал на какого-то писаря. Через пять минут, сказал тот.
Джейк рассматривал людей на проходной. Мужчины и женщины в форме всех четырех видов вооруженных сил входили и выходили, большей частью бодрым шагом, с портфелями, палками, большими сумками и маленькими пакетами – очевидно, для завтраков. Те, кто выходил из здания, шествовали мимо контрольного поста, не обращая никакого внимания на вооруженных полицейских.
– Капитан 1-го ранга Графтон?
Рядом с ним стояла невысокая негритянка в штатском.
– Он самый.
– Я провожу вас. – Она улыбнулась, предъявила свой пропуск охранникам и указала Джейку на детектор металла, который стоял слева от будки охраны. Он прошел через прибор, ничего не зазвенело, и женщина повела его через открытую дверь по громадному коридору со множеством киосков. Прямо напротив входа был большущий магазин, где торговали шоколадками, журналами и всякой мелочью.
– Я ожидал старшину.
– Зазвонил телефон, и он послал меня.
Проходя по коридору, он спросил:
– Долго вы запоминали дорогу здесь?
– До сих пор приходится быть внимательной. Я тут всего пять лет, иногда еще путаюсь.
Они прошли по длинному пандусу, который выводил на кольцо А – главный коридор, огибавший внутренний двор площадью в два гектара. Сквозь окна виднелись трава, высокие деревья и закусочная в центре двора.
– Вы здесь бывали? – спросила женщина.
– Ни разу, – ответил Джейк Графтон. – До сих пор мне удавалось этого избегать.
Пройдя метров сто, они свернули направо и поднялись по лестнице, которая на середине поворачивала под прямым углом, после чего опять двинулись направо.
Они все еще находились на кольце А, но уже на четвертом уровне. Еще метров через пятнадцать они повернули налево, затем направо в другой коридор, опять-таки изгибавшийся под углом.
– Теперь мы опять движемся в сторону фасада здания, – пояснила негритянка. – В Пентагоне пять концентричных колец. Внутреннее кольцо А, потом В и так далее, вплоть до наружного кольца Е. Они соединяются десятью радиальными коридорами, как колесо спицами. Считается, что так эффективно, но новичков это сбивает с толку. – Она усмехнулась.
В этом коридоре ничего интересного не было. Он освещался лампами дневного света, из которых больше половины вышло из строя. Стены были голые. Ни картинок, ни объявлений. У стены свалена пыльная, потертая мебель. Похоже, тут ничего не менялось со времен Эйзенхауэра. Заметив взгляд Джейка, провожатая сказала:
– Это тут уже три месяца. Некоторые отделы получили новую мебель, а старую вынесли сюда.
Тут были свалены диваны, стулья и ободранные, разбитые столы цвета ружейного металла.
– А что это за фанера на потолке? – спросил Джейк.
– Там отвалилась штукатурка, потому что крыша течет, а кое-где вынимают асбест.
В конце коридора висела огромная картина, изображавшая вход «Олимпии», флагманского корабля адмирала Дьюи, на рейд Манилы. Она освещалась маленькими лампочками. Негритянка свернула направо, Джейк последовал за ней. На огромном щите над головой было написано синими буквами: «МОРСКАЯ АВИАЦИЯ». Этот коридор был хорошо освещен, стены, выкрашенные в желтый цвет, украшали многочисленные плакаты, изображавшие старые и современные самолеты морской авиации и авиации морской пехоты. Прямой коридор тянулся чуть ли не на треть длины здания. Почти в конце его женщина свернула налево, к большому кабинету. Над дверью висела табличка: «Помощник начальника штаба военно-морских сил по воздушным операциям», рядом с дверью – табличка поменьше с синими буквами: «ОП-05». Это был кабинет командующего морской авиацией США.
Многочисленные окна просторного кабинета выходили на юг, к автомобильной стоянке, тянувшейся до самого Арлингтона. Полированные столы, стены обшиты деревянными панелями, на окнах – голубые шторы.
Джейка приветствовал капитан 1-го ранга.
– Я немного рано, – извинился Джейк, глядя на часы.
– Посмотрю, свободен ли адмирал. Заходите. – Вместе с адъютантом Джейк прошел через двойную дверь.
Вице-адмирал Тайлер Генри встал с кресла и, обойдя вокруг стола, с теплой улыбкой на лице направился к Джейку.