В пять вечера он подъехал к своему дому в Силвер-Спринг. Воскресная «Вашингтон пост» так и лежала рядом с почтовым ящиком. Он подобрал ее, вошел в гостиную, уселся с газетой у телевизора.
Глава 26
В понедельник Бабун Таркингтон проснулся в половине пятого, сходил в туалет, снова лег. Но сон не приходил. За окном было еще темно. Раздраженный, он подошел к окну и выглянул наружу. Легкие облачка, между ними видны звезды.
Правда, звезд немного. Странно, но перед рассветом звезды редеют, словно те, что послабее, устают и уходят домой.
Он беспокойно мерил шагами небольшую комнату. Надел джинсы, рубашку и сидел в кресле, пока на востоке начал брезжить свет.
Зазвонил телефон.
– Таркингтон слушает.
– Лейтенант, это дежурная медсестра. Ваша жена пришла в себя и зовет вас.
– Сейчас же буду. Скажите ей! – Он бросил трубку и схватился за туфли.
Седан никак не запускался. Он давил на акселератор и отчаянно вертел ключ зажигания. Двигатель рычал, кашлял, но упорно не заводился. Слишком поздно Бабун сообразил, что перелил горючего.
Черт! Тут чуть больше километра. Он с грохотом хлопнул дверцей и побежал.
Пришла в себя! Зовет его! Он ускорил темп.
Солнце уже показывалось над горизонтом. Синие облака понемногу розовели. А выше простиралось голубое небо.
Последние три квартала он мчался по засохшей грязи, которая когда-нибудь станет газоном, и по пустой автостоянке, усеянной перекати-полем, Медсестра, сидящая у входа, усмехнулась, завидев его. Он чуть не снес ее стол и рванулся через коридор в реанимацию.
Врач стоял у края кровати и разговаривал с Ритой, а медсестра проверяла пульс. Врач отошел в сторону, Бабун резко сбавил шаг и дальше пошел не спеша так, чтобы Рита его видела.
Она попыталась улыбнуться.
– Привет, детка. – Он наклонился и поцеловал ее.
– Да, миссис Моравиа, она в сознании. И узнала меня! Сейчас она спит, устала, но она в сознании! – вопил в трубку Бабун, обезумев от радости.
– Благодарю тебя, Господи!
– Теперь я уверен, что она поправится, миссис Моравиа. Это чудо. Она ничего не помнит о полете и приземлении, но помнит меня и понимает, что она в Неваде, и что были другие полеты, и спрашивает, давно ли она в госпитале. Врачи и медсестры поражены! И я поражен! – Это было чрезвычайно мягко сказано. Он ощущал себя так, будто вот-вот взмахнет крылышками и полетит.
Пообещав позвонить еще после следующего посещения Риты, Бабун связался со своими родителями. Он обрадовал и сестру. Звонил и Гарриет, Ритиной подруге. Из-за разницы во времени та уже была на работе. И, наконец, набрал номер Джейка Графтона.
Капитан 1-го ранга Графтон тоже находился в кабинете, и в трубке слышался шум, но Бабун словно видел воочию, как Графтон подался вперед в кресле и уперся ногами в ящик стола. Капитан говорил с ним более двадцати минут, заставил доложить о каждом слове и жесте Риты и внимательно слушал, пока Бабун не смолк.
Наконец он понял, что у капитана есть еще дела, и неохотно попрощался.
– Скажи ей, что я приказал быстро выздороветь.
– Обязательно, сэр.
– И передай, что Эми спрашивает о ней каждый день.
Эми и Кэлли очень переживали за нее.
– Скажу.
– Храни веру, дружище, – напутствовал его Джейк Графтон, прощаясь.
– Да, – ответил Бабун Таркингтон, вытирая глаза. Слезы текли, не переставая. Он смеялся и плакал одновременно.
В понедельник вечером после работы капитан 3-го ранга Чад Джуди пришел домой, переоделся и поехал в бар в Джорджтауне. Он с трудом сумел поставить машину за шесть кварталов до бара и пошел пешком. На улицах кишели разодетые в пух и прах модницы. Пудели задирали лапки у фонарных столбов и пожарных гидрантов, и хозяйки отворачивались, делая вид, что ничего не происходит.
Джуди пришлось стоять у двери, пока не освободилось место у стойки. Он уселся на стул и углубился в карту сортов пива. Бармен перегнулся через полированную, черного дерева стойку и начал:
– В разлив у нас «Гиннес», «Уотниз», «Стайнлагер».
– Дайте «Будвайзер». В бутылке.
Харлан Олбрайт появился минут через пятнадцать и занял свободный стул в другом конце стойки. Он нес спортивную сумку.
Отличная работа, подумал Джуди. В этом баре половина посетителей ходят со спортивными сумками или одеты в спортивные костюмы. Не грубошерстные свитера и неуклюжие шорты, заметьте, а стильные вещи, явно купленные у «Сакса» и регулярно проходящие химчистку.
Когда сосед Джуди встал и направился к женщине, занявшей отдельный столик, Олбрайт поднялся и пересел на освободившийся стул.
– Вы здесь бывали?
– Нет. Но буду заходить. Здесь самая настоящая выставка женского тела. Да еще в понедельник вечером!
– В следующий понедельник. В то же время, на том же месте. – Олбрайт подозвал бармена, положил пятерку на стойку и ушел.
Чад заказал вторую бутылку. В зеркало позади стойки ему были отлично видны затянутые в лосины тугие бедра и голодные глаза богатых женщин, которые в основном пили белое вино или «перье» с добавкой щепотки кокаина, – так, во всяком случае, ему показалось.
Чад Джуди, летчик-истребитель, допил пиво и пересчитал мелочь. Он оставил доллар чаевых. Осмотревшись напоследок, подобрал спортивную сумку и направился к выходу мимо одной из красоток в лосинах.
Во вторник вечером Рита улыбнулась, когда Бабун зашел в палату. Ее перевели из реанимации в палату на двоих, но соседняя кровать пустовала.
Дыхательного аппарата и сердечного монитора при ней больше не было.
Бабун закрыл за собой дверь и поцеловал жену.
– Как самочувствие?
– Как будто меня переехал грузовик. – Голос был слабенький, почти шепот.
– Я говорил с врачом. Если пойдет на поправку, в четверг тебя переправят самолетом в Бетесду. Я, как ближайший родственник, буду тебя сопровождать.
– Замечательно, – сказала она, не отводя от него влюбленного взгляда.
– Вот так, – улыбнулся он в ответ. – Такие дела.
– Я тут немного читала. – Ее улыбка стала шире.
– По-моему, у тебя еще не фокусируется зрение.
– Не фокусируется. Я немного читала то в одном месте, то в другом. «Приключения Таркингтона». Ты очень здорово пишешь.
– Из тебя не выйдет хороший критик.
– Я довольна, что вышла за тебя.
– А уж я-то как доволен!
Санитарный самолет ВВС С-141 приземлился на авиабазе Эндрюс. Отсюда Риту доставили в Бетесду машиной скорой помощи. Когда вечером она проснулась, Бабун сидел рядом вместе с ее родителями, которых он привез из Национального аэропорта прямо в госпиталь.
Миссис Моравиа была заплакана, но старалась держаться с достоинством.
Через пять минут после своего прибытия она разразилась речью, которую, очевидно, репетировала многие недели:
– Настало время, Рита. Пора. У тебя прекрасный муж, и хватит тебе летать. Слушай, Сара Барнс – помнишь Сару, заводилу класса, которая поступила в колледж Брин-Мор? Такая веселая девочка! Не припомню, как ее фамилия по мужу… У Сары уже второй ребенок, прелестный мальчик. Ее муж – студент-медик, учится на педиатра. А Нэнси Стро, которая вышла за этого нового дантиста из Ньюпорта, ты знаешь, в мае была такая роскошная свадьба, – так вот, ее мама сказала, что Нанси почти наверняка беременна. А Кимберли Хайер…
Мистер Моравиа бочком выскользнул в коридор, и Бабун последовал за ним.
– У нее очень усталый вид.
– Сегодня был тяжелый день, – пояснил Бабун.
– Оправится ли она полностью?
– Трудно сказать. Через пару недель начнется физиотерапия, тогда узнаем. Пока она ужасно страдает от гипса, в который закована нижняя половина тела. Все чешется, и это приводит ее в бешенство. По-моему, это хороший признак.
Через десять минут, когда они выпили кофе из автомата, Бабун предложил: