Джейк Графтон в пятницу вечером отправил семью на море. В субботу он сидел в кабинете, дописывая отчет об испытаниях прототипов. Он уже представил черновик начальству и сейчас вносил исправления согласно их замечаниям.
Старшая секретарша согласилась поработать в субботу и вносила правку на компьютере, когда зазвонил телефон.
– Джейк, это адмирал Данедин. У меня здесь двое агентов ФБР. Зайдите, пожалуйста.
– Слушаюсь, сэр. Иду.
Оказалось, что это Камачо и Дрейфус. Они вежливо пожали ему руку. Джейк сел у стены, лицом к адмиральскому столу.
– Капитан, – начал адмирал, – эти джентльмены говорят, что у вас есть вопросы, которые вы хотели бы обсудить.
Джейк засопел и заерзал на стуле.
– Полагаю, мои вопросы мелкие и недостойны внимания ФБР, но тем не менее я хотел бы их задать. Я читал утренние газеты. Выходит, программа УТИ – это просто прикрытие для торговцев наркотиками, которые снабжают всех свихнувшихся в Пентагоне, и один из них вчера вдруг впал в бешенство и забил до смерти адмирала.
– Послушайте, капитан, – начал Камачо.
– Дайте мне закончить. По всей видимости, эту бесполезную контору возглавляет какой-то болван, который не способен распознать в своих подчиненных опасных преступников, подрывающих изнутри оборону страны. Моральная неустойчивость и все такое. И кто же тот кретин, который командует этой бандой уголовников в мундирах? А-а, это тот самый Джейк Графтон, который на следующей неделе будет доказывать в различных комитетах Конгресса необходимость создания нового всепогодного авианосного малозаметного штурмовика. Нет сомнения, что этого капитана Блая будут с пристрастием допрашивать конгрессмены, понимающие, что он не видит дальше своего носа. Вот я и спрашиваю, джентльмены, – что вы посоветуете говорить конгрессменам?
Агенты обменялись взглядами между собой, затем с адмиралом.
– Нам этот самолет позарез нужен, – заметил адмирал. – Ваши предложения?
– Пора бы уже сказать правду, – настаивал Джейк.
Камачо ответил:
– Правда состоит в том, что это вопрос, касающийся национальной безопасности. Всякие комментарии по этому поводу могут повредить следствию.
– Так что, мне так и сказать на Холме? – недоверчиво произнес Джейк. – Видите этот мундир? Я морской офицер, а не шпион. Может, директора ЦРУ и ФБР явятся туда и кое-что объяснят за закрытыми дверями прежде, чем я зайду туда?
Камачо подумал.
– Пусть они поклянутся на Библии, или перекрестятся, или что там вы, филеры, делаете в тех редких случаях, когда вам приходится раскрываться.
– Думаю, можно было бы попросить нашего директора. – Камачо обменялся взглядами с Дрейфусом.
– Пока это решится, можете вы просто объяснить мне и адмиралу, что происходит? Я хочу представлять себе картину ровно настолько, чтобы не наступить на грабли. Думаю, я немногого прошу.
– Все решится в ближайшие несколько недель, – пробормотал Камачо.
Графтон молча взглянул на него. Адмирал отреагировал так же.
– Джуди продавал информацию военным фирмам. Он…
– Это мы знаем, – оборвал его адмирал. – Расскажите нам то, чего мы не знаем.
– Его завербовал советский агент и поручил скопировать файл «Афины». Видимо, он согласился. В пятницу он попытался сделать это. АНБ сообщило нам и Генри, Генри опередил нас. – Он пожал плечами.
– Откуда адмирал Генри знал, что будет попытка скопировать файл «Афины»? – настаивал Данедин.
– Я ему сказал, – пояснил Камачо.
– Вот как?
– Да.
– Почему?
– Об этом я говорить не могу. Не имею права.
– Генри это знал?
– Что знал?
– То, что говорить ему вы имели право.
– Не знаю, что он знал. Или подозревал.
Данедин поднял брови. У него был недоверчивый вид.
– Что вы хотите услышать, адмирал? Что Генри считал, будто получает секретную информацию конфиденциальным образом? Да, будем считать, что он так думал. Генри был командующим морской авиацией. Честный, надежный, блестящий, к тому же очень честолюбивый. Видимо, потому и стал помощником начальника штаба ВМС. Он привык всюду совать свой нос, знать больше, чем положено. Вот это, например, мы нашли в его столе. – Камачо достал небольшую тетрадь из внутреннего кармана пиджака и бросил на стол.
Данедин начал листать страницы. Несколько раз он поднимал глаза на Камачо, но тут же возвращался к тетради. Не говоря ни слова, он медленно закрыл ее и пододвинул через стол капитану Графтону.
– «А», «В», «С» – кто эти люди?
– Буквами обозначены те, о ком Генри собирал информацию. От психотерапевтов, от полиции, от важных шишек в правительстве. Одной из этих букв, видимо, обозначена Кэлли Графтон. Кажется, она посещала психиатра, правда, капитан?
Джейк Графтон начал вырывать страницы из тетради. Он бросал их в корзину под столом, предназначенную для подлежащих уничтожению секретных документов.
Тем временем Камачо продолжал:
– Генри очень боялся «Минотавра». Он страшился неизвестности. И делал все, что мог, чтобы защитить свой проект. Трудно осуждать его за это.
– Эти обрывки, что вы нам показали, очень интересные. – Адмирал откинулся в кресле и скрестил пальцы.
Агенты промолчали. Дрейфус рассматривал свои ногти, а Камачо наблюдал, как Графтон уничтожает страницы тетради.
– Почему этот советский агент вышел на Джуди? – спросил адмирал. – Чем тот его привлек?
– Я рассказал ему о затруднениях капитана, – ответил Камачо.
– Вы рассказали ему?! – У адмирала округлились глаза. – Боже милостивый! На кого же вы работаете?
– Я на вашей стороне, адмирал.
– Боже милостивый! Страшно даже подумать, во что бы мы могли вляпаться, если бы не вы.
– А почему моя жена? – поинтересовался Графтон.
– Вас приставили охранять святыню – «Афину». Вас, капитан. Чад Джуди работал у вас. Адмирал Генри знал, что Джуди – гнилое яблоко, и знал, что я это знаю.
– Удивительно, как он вообще спал по ночам, – пробормотал Дрейфус.
– Вы хотите сказать, что он мне не доверял? – подавленно спросил Джейк.
– Тайлер Генри не доверял никому. Он не просто сдвигал колоду, он требовал каждый раз тасовать заново. Но не думаю, что он всерьез боялся вас. Он боялся меня. Не хотел, чтобы я вас совратил.
– Повторите, пожалуйста.
– Он считал, что я могу завербовать вас, поэтому подыскивал к вам ключик там, где мог. – Камачо встал. Следом за ним поднялся Дрейфус. – Джентльмены, это все. Большего мы вам сказать не можем.
– Подождите, Камачо, – оборвал его адмирал, указывая на стулья. – Вы уйдете, когда я сочту разговор оконченным. У меня еще несколько вопросов, так что, пожалуйста, сядьте, и я задам их.
Камачо подчинился. Дрейфус остался стоять.
– Вы можете подождать в коридоре, – сказал ему адмирал.
– Пусть остается, – бросил Камачо. Дрейфус сел.
– Кто утвердил операцию?
– Мое руководство.
– Кто именно?
– Заместитель директора и директор. И комитет.
– Вот что я хочу знать: кто позволил вам насиловать флот Соединенных Штатов в хвост и в гриву? Будто у нас мало своих забот.
– Мое руководство.
– Назовите имена, мистер! Я хочу знать имена тех идиотов, которые разрешили секретную операцию, приведшую к гибели вице-адмирала и поставившую под сомнение утверждение Конгрессом программы А-12. Покажите мне эту задницу! Начальник штаба ВМС потребует крови. Джордж Ладлоу, Ройс Каплинджер, если они не знали об этом…
– Спросите их. Еще вопросы?
– Ладлоу? Каплинджер? Они знали?
– Кому полагалось знать, те знали. Эти имена назвали вы, а не я. Теперь извините, я сказал все, что мог, и мне нужно на работу. – Дрейфус был уже у двери, прежде чем Камачо поднялся со стула.
– Пусть директор ФБР будет там, чтобы тушить пожар, когда я предстану перед этими конгрессменами, Камачо, – сказал Джейк.
– А если не будет? – с преувеличенной вежливостью поинтересовался Дрейфус.
– Тогда сидите там вы с ордером на арест, если хотите, чтобы я молчал. У меня есть противная привычка говорить правду, когда мне задают вопросы.