— Остались! — заверил Николай.
— А с армией что сделали? Как посмотришь «ящик», так жить не хочется. Там взорвалось, там потонуло.
— Тяжело, но держится. Новая боевая техника пошла, учения начали проводить.
— Техника, учения — это, конечно, хорошо. Но наша армия не на железе, а на духе держится. Как с ним?
— Жив еще, — не стал уточнять Николай.
— Значит, устоим. А то на этих эффективных менеджеров надежды нет. Они только о своем кармане пекутся. Жареным запахнет, так в Лондон чухнут. Слава богу, не на них Россия стоит. Ладно, наливай! — предложил Павел Иванович.
Николай налил водку в рюмки, а Павел Иванович произнес тост:
— За армию! За настоящих мужиков! Пока они есть, остальное приложится.
— За них! — подержал Николай.
Павел Иванович размяк, взгляд смягчился, и снова потянулся к бутылке.
— Дядь Паш, мне хватит. Завтра надо быть, как огурчик.
— Тебе виднее. Тогда спать! — не стал настаивать он, и они разошлись по комнатам.
Николай не стал распаковывать спортивную сумку, а сразу забрался в постель и тут же заснул крепким сном. В половине седьмого он был на ногах. Умывшись, быстро позавтракал и выехал на службу. В восемь сорок пять вошел в кабинет, там уже находился Остащенко. Не заглядывая в сейфы, они поднялись на седьмой этаж и зашли в приемную Сердюка.
В ней было непривычно тихо. Секретарь — Галина Раевская, склонившись над докладной с его правками, поигрывала пальцами на клавиатуре ноутбука.
— Доброе утро, Галина Николаевна! — дружно приветствовали они.
— Здравствуйте, ребята! Как ты, Коля? Что-то давненько не видела, — поинтересовалась она.
— Нормально. Спецзадание, — не стал распространяться Кочубей.
— Правда? А какое?
— Так оно у него на лице написано, — язвительно заметил Остащенко.
— О чем ты, Юра? — не поняла Раевская.
— А что разве не заметно?
— Нет.
— А вы присмотритесь. В глазах — оловянный блеск. А лицо? Это же…
— Юра, да что ты такое говоришь?
— Это не я, это в армии говорят: как надену портупею, так тупею и тупею. Наш карьерист, наплевав на умное лицо, бросил контрразведку и подался в войска. Лавры маршала не дают ему покоя.
— Коля и армия? — воскликнула Раевская и театрально всплеснула руками.
— Куда деваться? Такие интеллектуалы, как Остащенко уже достали, — отшутился Николай.
— Вот так, на чужом горбу… — договорить Остащенко не успел. Зазвонил телефон прямой связи с Сердюком. Раевская подняла трубку и ответила:
— Да. Здесь. Оба.
Николай с Юрием догадались: речь о них.
— Хорошо, Анатолий Алексеевич, постараюсь к десяти, — и, закончив разговор, Раевская объявила:
— Заходите, ребята, он ждет.
— Как у шефа настроение? Под какую руку лучше не попадать? — спросил Кочубей.
— Коля, тебе это не грозит, — с улыбкой ответила Раевская.
— Конечно, в любимчиках ходит, — хмыкнул Остащенко и уточнил:
— Шеф один?
— Нет. У него Агольцев и Писаренко.
— Значит, надолго, — заключил он и вслед за Кочубеем вошел в кабинет.
Сразу стало тесно. Богатырские фигуры Сердюка, Агольцева и начальника аналитического отдела полковника Василия Писаренко, тоже далеко не хиляка, казалось, занимали все свободное пространство.
Поздоровавшись, Сердюк внимательным взглядом пробежался по Николаю, потом Юрию и спросил:
— Как отдохнули, друзья?
— Нормально, — ответил Николай.
Остащенко промолчал.
— Нормально? А почему так рано отпустили машину? — продолжал допытываться Сердюк.
— Решили не барствовать! — заявил Юрий.
— Барствовать? На тебя, Остащенко, что-то не очень похоже.
Тот пожал плечами и кивнул на Кочубея. Сердюков с любопытством взглянул на него. Он решил до конца прояснить ситуацию и строго заметил:
— Вижу, что-то не договариваете. В чем дело, Николай?
То ли тон, то ли что-то другое задели Кочубея, и он с вызовом ответил:
— Мне как, устно или рапортом доложить?
— Прямо-таки рапортом! А что есть о чем?
— Докладываю: никаких катушек не раскручивали и по огуречным грядкам не шатались. Порочащих связей не имели и…
— Стоп! Стоп! — Сердюк остановил Кочубея и отыграл назад:
— Коля, не лезь в бутылку.
Но тот, задетый за живое, уже не мог остановиться:
— Выполняя ваше указание, товарищ генерал, я полностью отдался волейболу.