«Проклятые шпионы! Нигде от вас покоя нет!» — поднялась в нем волна раздражения.
Аппетит пропал. Ограничившись чашкой кофе и постным бутербродом, он вышел в город. Наступило обеденное время, и оживленные толпы высыпали на улицы. В центре площади, у памятника Маяковскому тусовка горластых тинэйджеров и пенсионеров, потрясая транспарантами и выкрикивая политические лозунги, проводила очередной коммунистический митинг. Крутнувшись в толпе, Перси нырнул в подземку, проделал пару замысловатых финтов, чтобы запутать возможный «хвост», доехал до «Пушкинской» и, не обнаружив слежки, направился на встречу с Саймоном.
В тринадцать двадцать он вышел к Патриаршим прудам. К этому часу здесь уже не осталось и духа от былой святости. В воздухе стоял тяжелый запах пива и еле уловимый — марихуаны. Набравшие градус фанаты Спартака воинственными голосами затянули свой гимн. Из другого угла сквера на дикой смеси русского и английского им отвечали поклонники тяжелого рока. Временами между компаниями начинало искрить, и только вальяжно бродившие по аллеям патрульные милиционеры удерживали их от вспышки. Ближе к летним павильонам все выглядело чинно и мирно. В одном из них, в малом зале терлась публика полубогемного вида.
Перси прошел внутрь, отыскал свободное место и, заказав коктейль, стал ждать Саймона. Прошло не больше минуты, и он почувствовал себе не своей тарелке. Его беззастенчиво ощупывали оценивающими взглядами. Жаркий румянец опалил ему щеки. Женоподобное поведение, следы помады на губах и румян на щеках соседей по столику, не оставляли сомнений в том, что он угодил в компанию гомосексуалистов. Чувство гадливости охватило его, и тут чья — то тяжелая рука опустилась на плечо.
— Мальчика не желаете? — с придыханием произнесла омерзительная, рыжеусая рожа.
От такого беспардонного хамства у Перси перехватило дыхание. А наглец голосом Саймона продолжал допытываться:
— Красавчик, тебе здесь не нравится?
— Джек… ты?! — Перси не мог поверить своим ушам. Искусно нанесенный грим до неузнаваемости изменил внешность резидента.
— Я! — подтвердил тот.
— Ты… ты, куда меня затащил?
— А чем здесь плохо?
— Это же… — у Перси от возмущения не нашлось слов.
— Самое, что ни на есть подходяще место для такой встречи, — сохранял невозмутимое выражение лица Саймон и, понизив голос, пояснил:
— ФСБ даже в голову не придет, что два благопристойных пуританина сунуться в подобный вертеп.
— Джек, это явный перебор! Меня уже тошнит от этих крашеных рож!
— Зато спокойно.
— Спокойно?! Не знаю как ты, а я уже чувствую, как они лезут ко мне.
— Ладно, побережем твои нервы, — с усмешкой произнес Саймон и предложил: — Пойдем, прогуляемся.
Перси, как ошпаренный выскочил на улицу. Ему казалось, что все взгляды направлены только на него и спешил подальше унести ноги. Саймон едва поспевал за ним. Не дожидаясь, когда густая стена кустарника скроет их от посторонних глаз, Перси набросился на него с вопросами:
— Джек, что произошло? Почему не в посольстве? К чему этот маскарад?
— Извини, Марк, что поломал твои планы, но меня самого поставили перед фактом, — оправдывался Саймон.
— Каким еще фактом? О чем ты?
— Ситуация весьма щекотливая.
— Джек, мне сейчас не до щекотки. Говори прямо! Засветился Фантом или кто — то из моей киевской агентуры? — предположил худшее Перси.
— Киевская агентура здесь не причем.
— Остается Фантом?
— Не совсем так, — уклончиво ответил Саймон и, помявшись, спросил: — Как ты относишься к Ковальчуку?
— Я?.. К Генри?! А он тут причем? — изумился столь неожиданному повороту Перси.
— Так как?
— Э-э… Профессионал. Как говорится, собаку съел… А собственно, в чем дело? Ты можешь внятно объяснить?!
— Попробую, но сначала ответь еще на один вопрос: вы были дружны? — продолжал говорить загадками Саймон.
— Ну… в общем, поддерживали хорошие отношения, — замялся Перси, а затем потребовал: — Джек, может, хватит играть в кошки-мышки! Я не первый день в разведке! Давай без дальних заходов.
— Извини, Марк, мне это неприятно, и, по правде говоря, я сам мало что знаю. Тебе все скажут в Лэнгли.