Перси поежился и осипшим голосом спросил:
— Насколько эти сведения достоверны?
— Более чем.
— И этот крот Ковальчук?
— Ковальчук?! С чего ты взял? — впился в Перси взглядом Кейдж, а его губы сложились в одну жесткую складку.
Тот понял, что невольно выдал Саймона и ушел от ответа:
— Ну, не Саливан же?!
— И все-таки, почему Ковальчук? — продолжал допытываться Кейдж.
— Об этом говорит простая логика. На первом этапе операции с Фантомом, кроме меня, Саливана и Дункана, к ней был допущен Ковальчук.
— А ты, что Дункана исключаешь?
— Сэма?! Исключено!
— И на чем основывается такая уверенность?
— На интуиции.
— Интуиция? А что она тебе говорит о Ковальчуке?
Перси замялся. Он все еще не мог поверить, что тот оказался «кротом».
— Вы ведь были друзьями, не так ли? — наседал Кейдж.
«Уже в друзья записали. Сволочи! Что вы еще на меня накопали?» — гадал Перси и лихорадочно соображал, как ответить. Любое неосторожно сказанное слово могло обернуться против него. Он поднял голову и, встретившись с взглядом Кейджа, отвел взгляд в сторону. В глазах «Главного инквизитора» читалась неумолимая решимость найти и покарать предателя.
«Ты и мать родную не пожалеешь!» — с тоской подумал Перси и выдавил из себя:
— В последнее время Ковальчук вел себя нервозно, стал злоупотреблять спиртным. Но тому есть объяснение — конфликт с резидентом Саливаном. И здесь я бы…
— Это нам известно! — перебил Кейдж и потребовал: — Марк, забудь о щепетильности! Это не тот случай. Речь идет об угрозе национальным интересам страны, а не о бытовой склоке между сотрудниками.
— Понимаю.
— Будем говорить, как профессионалы. Нас интересует мотив, который мог подтолкнуть Ковальчука к предательству.
— Я уже отмечал: конфликт с резидентом Саливаном.
— Что еще?
— Возможно, разочарование в работе.
— О! Это существенно, — оживился Кейдж и поторопил: — В чем оно проявлялось?
— Так сразу и не вспомнить.
— Постарайся!
— Э-э были отдельные высказывания. Но они скорее носили эмоциональный характер, и являлись следствием конфликта с Саливаном. Тот, на мой взгляд, предвзято относился к Генри… Ковальчуку.
— Оставь Саливана в покое! Меня интересует Ковальчук. Что конкретно он говорил? — насел Кейдж.
Перси замялся и, пряча глаза, обронил:
— В такие минуты от него можно было услышать заявления типа: «надо больше бояться своих, чем врагов; что прежние заслуги ничего не стоят; что ЦРУ, не лучше КГБ».
— Даже так?! Подходящий фон для предательства! А какие материальные его проявления вы замечали? Я имею в виду лишние деньги, дорогие покупки, романы с женщинами и так далее.
— Извините, сэр, но после перелета у меня в голове такая каша, что я не могу ручаться за точность и объективность ответов. Боюсь, что внесу только путаницу, — Перси уклонился от ответов, чтобы собраться с мыслями.
— Хорошо! Сделаем перерыв, — неожиданно проявил сговорчивость Кейдж и предложил: — Отправляетесь в отель и набирайтесь сил, завтра нам предстоит напряженная работа.
— Насколько она затянется?
— Трудно сказать, ситуация сложная, но мы постараемся провести расследование в максимально сжатые сроки.
— У меня будет возможность встретиться с семьей?
— Да, конечно! Жена ждет тебя в отеле.
— Маргарет?!.. Здесь?! — удивился Перси.
— В номере. Все за наш счет.
Такая поразительная забота Кейджа, нисколько Перси не порадовала. За этим усматривалось только одно — скрытыми микрофонами и камерами контролировать каждое его слово и каждый шаг. «Главный инквизитор» цинично рассчитывал, что Маргарет развяжет ему язык. Внутри Перси все вскипело от возмущения, и ему стоило немалых усилий, чтобы удержать себя в руках. Тяжело поднявшись из кресла, он глухо произнес:
— Надеясь, я свободен?
— Да, до завтра! — расплывшись в фальшивой улыбке, ответил Кейдж и, нажав кнопку на селекторе, распорядился: — Билл отвези Марка в отель и проследи, чтобы у него не возникло проблем.
— Будет исполнено, сэр! — заверил тот.
Оставив без ответа пожелание Кейджа приятно провести вечер, Перси вышел в приемную. «Бульдоги» снова сопроводили его к машине. Отель находился поблизости от Лэнгли. Дежурный администратор с выправкой отставного военного, вышколенные горничные и вязкая тишина в холле лишний раз подтверждали подозрения Перси — его взяли под колпак. Тяжело ступая, он поднялся на второй этаж и там лицом к лицу столкнулся с Ковальчуком. Болезненная гримаса исказила осунувшееся лицо Генри, а в глазах разлился страх. От некогда искрящего весельем здоровяка осталась лишь бледная тень.