- Имели ли вы задачу проводить диверсионно-подрывную и разложенческую работу в СССР?
- Таких задач перед нами не ставили. Более того, нам ясно сказали, чтобы мы этим не занимались. Нам рекомендовали держать себя скромно, не выделяться из общей массы населения, для чего нам были подготовлены документы на имена супругов Марии и Петра Чугуновых и дано задание найти работу, на которой можно было бы получать разведданные.
- Например?
- Например, я могла устроиться машинисткой на какое-нибудь предприятие или в учреждение. Мне сфальсифицировали документы об окончании курсов. Работа мне знакома...
- С какой легендой прибыли в тыл?
- Супружеская пара, эвакуированная с территорий, занятыми впоследствии немецкими войсками.
- Какой позывной вам присвоили?
- «Анна».
- Позывной Ромашова?
- «Алеша».
- Когда вы должны выйти на связь?
- Через семь дней в пять часов пополудни. Далее каждый вторник и пятницу в двадцать один ноль-ноль.
- Резервное время для связи?
- Шесть часов утра среды и субботы.
- Сигнал тревоги?
- Невключение в текст шифрограммы точки после первых двух групп цифр...
-3-
3.
В отличие от Лидии Фроловой, которая своей прямотой и эмоциональностью полковнику скорее даже понравилось, Василий Ромашов, двадцати девяти лет, уроженец Смоленской области, холостой, бездетный, беспартийный, по образованию учитель, его сильно насторожил.
Не говоря еще ни слова, Ромашов одной своею простодушной «рязанской» внешностью, ямочками на щеках, трогательно изломанными бровями, чуть оттопыренными ушами, слегка вющимися лохматыми волосами возбуждал какое-то безосновательное к себе доверие и желание улыбнуться в ответ. Причем, он не старался понравится, это полковник очень ясно видел, не строил намерения произвести благоприятное впечатление, а излучал безыскусственное и непосредственное человеколюбивое обаяние, которое вполне намеренно могло использоваться им (и скорее всего использовалось) в качестве приманки для доверчивых дурачков.
Летунов всею кожей почувствовал подвох и внутренне подобрался.
- Нас расстреляют? - первым задал вопрос Ромашов, не дожидаясь когда заговорит полковник. Задал — и посмотрел полковнику прямо в глаза — ясным, полным надежды взглядом по-детски чистых, насыщенно-голубых глаз.
- К сожалению, других видов уничтожения предателей в нашем законодательстве не предусмотрено, - жестко ответил Летунов, не без брезгливости переводя взгляд на спасительного Короткова — близкого и понятного, как азбучная истина.
- Есть еще лагеря без права переписки... - вполголоса сказал Ромашов.
- Что? Вы соображаете, что это будет записано в протокол?
- Какая разница, если все равно — расстрел?
- Лихо.
На смешливый тон полковника Ромашов не отреагировал, только часто заморгал и по-детски потер кулаками набрякшие от бессонницы веки. Со стороны казалось, что он вот-вот заплачет. Летунов вынул из кармана папиросы:
- Курите.
Ромашов отнял руки от лица и часто заморгал, будто боролся со слезами. Но слез не было. Только белки глаз краснели лопнувшими сосудами.
- Спасибо, я не курю.
Полковник сложил пальцы домиком и потерся о них подбородком.
- Похвально. Курение вредит здоровью. Впрочем, вашему здоровью уже как не вреди — все один исход.
- Но почему — расстрел? - Ромашов опустил голову, пальцы его рук сцепились в замок и до ощутимого хруста выворачивали суставы. - Мы ведь ничего плохого не сделали... Мы сдались. Добровольно!
- Вы предатель, Ромашов. Вы перешли на сторону врага. По-вашему, этого недостаточно, чтобы поставить вас к стенке?
- Я сделал это временно... Спасая жизнь.
- Временно... Нет ничего более постоянного, чем временное. Знаете, как называется это ваше временное? Это коллаборационизм. Вам знакомо это слово? Ну конечно знакомо, вы же учитель, образованный человек.
Ромашов резко поднял голову, уставился на полковника прямым и простым как железный прут взглядом. Виноватым он себя явно не считал, но спорить не посмел. Или не счел нужным. На лице его было написано несогласие сказанному, упрямый глухой протест и в тоже время... какая-то душевная покорность происходящему. Летунов никак не мог взять в толк что он пытается сыграть.
- Откуда вы знаете немецкий язык?
- Изучал в школе. И от мамы, она была учителем немецкого. Она говорила, что у меня способности к языкам.
- Странно, что вас не взяли в переводчики.
- Меня хотели взять... Но не успели.
- Не успели, ага... Кстати... - полковник задумчиво почесал кончик носа и перескочил на другую тему, хотя это было вовсе и не «кстати»: - ...Кстати, а почему немецкие вербовщики обратили на вас внимание? Вы выражали антикоммунистические настроения?