- Да и философия-то у вас какая-то гнилая! - фыркнул полковник. - И все-таки давайте уясним непонятный мне момент. Еще раз. Записывай внимательно, Коротков. Вы пошли на фронт добровольно?
- Да. Я уже говорил.
- Ничего, ответите столько раз, сколько потребуется, не переломитесь. Вы понимали, что можете умереть на фронте?
- Да.
- Вы готовы были умереть?
- Да.
- И вы совершили предательство, спасая свою жизнь?
- Нет.
- Что «нет»? Вы же только что сознались, прямым текстом сказали, что перешли на сторону врага, - полковник скривился. - Пусть даже, по вашим словам, чисто формально.
- Не свою жизнь.
Летунов растерялся.
- А чью?
- Товарища.
- Какого товарища?
- Лёвы Прыгунова. Он был ранен. В нашем закутке окопа мы вдвоем остались. К нашим уйти не представлялось возможным, а немцы уже подходили. Если бы я не сложил оружие, они бы его добили, а так он остался жив.
- ...И тоже попал в плен. И тоже наверняка стал предателем, как и вы.
- Да, он тоже попал в плен. Но зато он остался жить.
- А вы, прежде чем его спасать, спросили у него хотел ли он жить в немецком плену?
- Он был без сознания...
- Ну конечно.
Полковник долго, не меньше минуты смотрел в голубые бесхитростные глаза Ромашова.
- Потрясающе кривая логика! - воскликнул он в итоге и брехливо рассмеялся. - Вы знаете, меня не покидает ощущение, что вы мастерски дурите мне голову!
- Я не дурю вам голову. Просто поймите, что жизнь гораздо сложнее упрямых фактов. Намеренное упрощение жизненных процессов также губительно, как и их усложнение.
- Так, - полковник треснул кулаком по столу. - Достаточно на этом. Конвой!
Ромашова увели. Коротков чесал в затылке, читая про себя протокол, и поглядывал на нахохлившегося как воробей в луже, начальника. Полковник с полминуты задумчиво отстукивал ногтями дробь.
- Невообразимо кривая, гнилая логика! - сердито заключил он.
-4-
4.
- Что же вы не сказали, что вы практически герой? - полюбопытствовал полковник, усаживаясь на стул и небрежно роняя на стол перед собой папку.
- Что я не сказал? - Ромашов непонятливо заморгал.
- Ну вот же. Из вашей части пришел ответ на наш запрос, - полковник развязал тесемки, открыл папку, достал оттуда лист и пробежал глазами по тексту: - Красноармеец Ромашов Василий... ага... такого-то года рождения... так-так-так, пропавший без вести такого-то ноября... характеризуемый положительно... Вот! За личное мужество и отвагу в бою награжден мелью «За отвагу»! Начальник штаба дивизии, трам-там-там, дальше неважно.
Полковник отложил лист в сторону и внимательнейшим образом впился взглядом в хлопающего глазами агента-парашютиста.
- Вот. Вы награждены медалью «За отвагу».
- Я не знал... - наконец, выдавил Ромашов. - Я не знал о награде.
- Конечно не знали, - Летунов кивнул и снова взглянул в документ. - Приказ появился в тот день, когда вы попали в плен. А медаль «приехала» в часть и того позже.
- Зачем же вы спрашиваете, если знаете то, чего я и сам не знаю?
- Да я думал вы мне расскажете о том, за что вас наградили. Мне интересно вас послушать. Медаль «За отвагу» - это не конфетки-бараночки, она за красивые глазки не дается. Так расскажете за что?
Ромашов помедлил, задумавшись, и немного погодя покачал головой:
- Я не могу рассказать. Я не знаю за что.
- Ваша скромность делает вам честь, - Летунов улыбнулся и тут же улыбка сползла с его лица и оно стало непроницаемо каменным. - Или вы придуриваетесь?
Ромашов смутился такой резкой перемены и поспешил заверить:
- Нет-нет, я правда не знаю. Честное слово!
Детское восклицание про честное слово насмешило полковника, но внешне это никак не проявилось. Оставаясь мрачным, он достал из папки второй лист и официальным тоном зачитал:
- «Красноармеец Ромашов проявил личную отвагу и мужество. После тяжелого и кровопролитного боя с превосходящими силами противника близ деревни Игнатово, в котором погибло больше половины его роты, в том числе ротный и взводный командиры, товарищ Ромашов, видя, что дух его товарищей находится в упадке, а немцы готовят новое наступление, поднялся из окопа и с криком «Ура!» бросился в атаку. За ним последовали и его, оставшиеся в живых, сослуживцы. Товарищ Ромашов первым ворвался во вражеский окоп, убил двоих немцев, ранил офицера, захватил в плен радиста, обеспечив, тем самым, взятие стратегически важной высоты и закрепления Рабоче-Крестьянской Красной армии на новых позициях на данном участке фронта...». Было такое, Василий Федорович?