Он произнес эти слова таким тоном, словно собирался расплакаться.
— Благодарю вас, мистер Веллингтон.
— Я не верю ни единому вашему слову!
— Я очень ценю ваш поступок. Я понимаю, сделать такое было нелегко.
Веллингтон стоял и качал головой.
— Я просто схожу с ума…
— Ты герой, Дон! — возразил Грассер. — Дон Веллингтон, крутой мужик! Да ты настоящий патриот, Дон!
— Я идиот, болван, сентиментальный сопливый идиот!
— Сядьте, мистер Веллингтон, — наставительно заметил Стивенс. — Мы добудем для вас фотографии этих людей. Вы сможете их использовать завтра. За вами остается право на эксклюзивное интервью и на получение Пулитцеровской премии — послезавтра!
— Я делаю это не ради вас. Просто я терпеть не могу этого прожженного лгуна Колдуэлла и ненавижу, когда меня используют!
Он не стал упоминать о жене и детях, гордец!
— Винс, принеси мистеру Веллингтону все, что ему нужно, — попросил президент.
Бономи встал и быстро пошел к двери.
— Вы и в самом деле готовы были отпустить меня на все четыре стороны? — спросил журналист.
— Я не собирался, — ответил Бономи.
Он распахнул дверь и указал пальцем на двух вооруженных адъютантов.
— Они были готовы взять вас под белы руки.
— А если бы не смогли?
Бономи отвел полу кителя и кивнул на пистолет за поясом.
— Матерь Божья! — прошептал Грассер.
— Это я уже слышал. Да, я бы выстрелил в него — ранил бы, но не убил.
— Я был прав, — сказал Веллингтон. — Вы настоящий гад!
— Нет, просто сентиментальный патриот вроде вас.
— Не судите генерала Бономи слишком строго, — попросил президент.
— Почему же?
Стивенс забарабанил пальцами по столу и не сразу ответил.
— Ну, пожалуй, мне стоит вам кое в чем признаться. Там дальше по коридору стоят четыре агента секретной службы: я попросил их перехватить вас на выходе.
Веллингтон простер указательный палец в сторону президентского стола.
— И вы тоже гад порядочный, мистер президент!
— Мне казалось, вы это знали до того, как вошли в этот кабинет, не так ли?
Веллингтон кивнул.
— Да, знал — но не верил, — нехотя признался он.
И начал задавать новые вопросы относительно ситуации на «Гадюке-3».
31
В два часа государственный секретарь объявил официальную позицию США по Берлину с теми певучими новоанглийскими интонациями, какими и славился Артур Рендрю Гросвинор.
— Чудесно! — сказал в половине Третьего Рэй Гумбинер.
— Это обнадеживает, это по-государственному! — изрек западногерманский посол в 14.40.
— Лживые измышления! — сетовало «Московское радио» час спустя.
Немецкий дипломат и советский комментатор высказали суждение по поводу заявления Гросвинора, но Гумбинер отреагировал на известие, что президент Стивенс отбыл с военно-воздушной базы Эндрюс в штаб Стратегического авиационного командования вблизи Омахи. Замечательно. Тонко. Стивенсу и не понадобилось делать резкое заявления, ибо его инспекционный вояж в штаб САК, в сердце ядерных сил сдерживания США, все говорило само за себя. Соединенные Штаты никому не угрожали, но Стивенс ясно давал понять, что больше он никому не позволит навязывать себе чужие правила игры.
— Он просто гений! — заявил Гумбинер заместителю председателя партии.
— Он просто идиот! — сказал Делл, обращаясь к Фалко.
— Президент США — идиот? Да как такое можно говорить, даже если он и впрямь идиот?
— Ох, — вздохнул бывший майор, осторожно проводя пальцами по перевязанному затылку. — Ну и боль… А он идиот, если думает, что мы ему после вчерашнего поверим.
— Как твоя голова? — поинтересовался наемный убийца.
— Буду жить… Вилли, ты мастер по перевязке, и мне бы надо тебя особо поблагодарить. Кажется, я этого не сделал?
— Нет, но я не обижаюсь.
— И мы тебе обязаны за твою бдительность, за то, что ты успел перехватить Харви у двери.
— Бессознательный рефлекс. Я услышал шум, увидел его, навел на него ствол и нажал на крючок. Что тут особенно такого гениального?
— Гениального, ничего, но польза есть.
Пауэлл отмахнулся от комплимента.
— Ну вот, это меня и характеризует, — ответил уныло бывший сержант. — Не шибко умный, но полезный.
Продолжать этот разговор смысла не было, ибо Виллибой Пауэлл все еще, упрямо и открыто, вел свою партизанскую войну.
— А где Хокси? — спросил Делл.
Фэлко махнул рукой в направлении туннеля.
Хокси сидел в конце туннеля на полу около массивной стальной двери и молился над трупом.