В Грейт-Фоллз редактор местной «Трибюн» был весьма раздражен тем, как нагло водил его за нос офицер по связям с общественностью в Мальмстроме. Возможно, он бы почувствовал себя менее уязвленным, узнав, что и редактор «Лидера», местной вечерней газеты, получал столь же уклончивые ответы на свои аналогичные вопросы, почему перекрыли шоссе. Впрочем, может быть, и не почувствовал бы, потому что у «Трибюн» был больше тираж и выходило воскресное приложение, отсутствовавшее у «Лидера».
На самой же базе капитан Бигельман «не понимал, в натуре, что вообще происходит», потому что его не выпускали за пределы изолятора госпиталя. Он с удовольствием повторял эту фразу, которую выучил вскоре после прибытия в Мальмстром, ибо она служила свидетельством того, что он тоже свой парень, но ему очень не нравилось сидеть взаперти.
— Надо бы мне позвонить брату, — плакался он. — Он адвокат. Он вышлет мне судебное постановление об освобождении из-под стражи! Надо бы мне послать заказное письмо в Американский Союз гражданских свобод. Они же не могут держать нас тут под замком! Этого нет ни в Билле о правах, ни в Хартии вольностей, и вообще нигде!
Ни доктор Лангер, ни медсестра ему не отвечали.
— Вы что, так и будете сидеть сложа руки и ничего не предпринимать? — возмущенно вопрошал Бигельман.
— Я могу пропеть первые два куплета «Марсельезы», — предложил Лангер.
— С очень хорошим французским прононсом, — добавила его веселая подружка-блондинка.
Бигельман вспыхнул и, поняв, что от этой парочки никакой помощи не добьется, пошел к зарешеченному окну. Выглянув на вечереющее небо, он заметил большой самолет нет, это был не «Б-52», совершивший посадку в миле от изолятора. Не будучи членом Американского общества психических исследований, он не смог догадаться, что могучая стальная птица была «ВВС-1».
Генералу Стоунсайферу и гадать не надо было.
Он знал о предстоящей посадке час назад, ибо ему позвонил главкомстратав, и он уже минут двадцать ждал этого самолет, находясь в одном из двух вертолетов. Когда шасси президентского лайнера коснулись земли, Стоунсайфер взглянул на часы: 17.35. Через две минуты ширококрылый лайнер остановился в сотне футов от вертолетов, и спустя полторы минуты сам глава исполнительной власти ступил на землю Мальмстрома. За ним из самолета показался однозвездный генерал с двумя большими брезентовыми мешками, в которых лежало что-то очень тяжелое.
Президент не был настроен на болтливый лад.
После краткого обмена рукопожатиями президент знаком пресек попытку командира Мальмстромской базы обсуждать танковую атаку на «Гадюку-3» и пошел прямо к вертолету. Генерал с мрачным лицом и двумя тяжелыми мешками двинулся за ним. Вертолет тут же взмыл вверх.
В 17.54 Фэлко сидел в туалете, Пауэлл разбавлял растворимый кофе кипятком, а Хокси без остановки декламировал свои любимые цитаты из Ветхого завета обоим пленным. Делл все еще сидел в красном командирском кресле, чувствуя легкий голод и необычайное нервное напряжение. Срок его ультиматума почти истек.
— Эй, загляни в холодильник, — крикнул он через плечо, не отрываясь от монитора. — Очень скоро надо будет подкрепиться.
Он заметил два вертолета, которые приземлились в ста ярдах от ограждения «Гадюки-3». Вокруг обеих машин тотчас образовалась небольшая толпа. Три минуты спустя толпа расступилась и двое людей быстрым шагом направились к воротам базы. Делл воззрился на одного из идущих: тот нес два тяжелых брезентовых мешка, и тут зазвонил телефон на пульте управления.
— Да… Да… О’кей… Он может спуститься вниз с мешками… но пусть второй подождет наверху около караулки снаружи, чтобы мы его видели, — сказал Делл в трубку.
Положив трубку, он улыбнулся своей фирменной, от «Уорнер бразерс», улыбкой.
— Джентльмены, угадайте, кто стучится в дверь ко мне? — обратился он к своим сообщникам.
Пауэлл, Хокси и Фэлко который вышел из туалета, застегивая ширинку, ждали ответа на заданный вопрос.
Делл указал на монитор.
— Президент Соединенных Штатов! Они победили.
В Москве Алексей Союзов проиграл. У министра обороны и начальника Генерального штаба лопнуло терпение из-за его «неуживчивого характера и неспособности работать в коллективе». Уже был подписан приказ о снятии его с должности главного маршала бронетанковых войск. Ведь нельзя было позволить какому-то упрямому танкисту сорвать операцию «Ямщик» по той лишь причине, что он не мог понять политических реалий дипломатии «холодной войны». Все согласились, что он был вспыльчив и неуравновешен. В сталинские времена его бы поставили к стенке.
33
— Нам все-таки удалось! Все-таки удалось! — в восторге запел наемный убийца.
— Мы их победили! — орал Пауэлл с недоверчивой радостью.
Улыбка Делла становилась все шире и шаре.
— А ты же не особенно-то верил, что нам это удастся, а? — заметил он бывшему морскому пехотинцу.
— Не особенно, парень! Нет, совсем не верил! — признался Пауэлл. — В «домике смерти» это казалось сладкой музыкой, но я и не думал, что все выгорит. Совсем не верил. Никому еще не удавалось взломать систему — никому вроде нас, во всяком случае.
— Мы их разбили наголову! — заявил Делл с нескрываемой гордостью. — Мы их всех поставили на колени — генералов, инженеров, политиков.
— Мы им мозги вышибли! — ревел Фэлко. — Пять миллионов баксов! Пять лимонов! И всего-то из-за каких-то вшивых ключей. Офигеть!
Бывший майор кивнул.
От этого и впрямь можно было офигеть, теперь уж не было нужды скромничать.
— Пять лимонов за два ключа, — размышлял он, доставая их из кармана. — Вилли, я знаю: тебе не хотелось их мне возвращать, но ты вернул. И ты поступил правильно, потому что мы и так уж из-за них натерпелись страху. И теперь в знак признания твоих заслуг за отважную беззаветную службу я награждаю тебя Орденом ключа.
И он отдал один ключ Пауэллу.
— Ты его заслужил, — передразнил Делл обычную фразу, которая сопровождает ритуал награждения фронтового героя.
А на телеэкранчике они видели президента, который, держа в руках два тяжеленных мешка, медленно подходил к караульному домику. Стоя в нескольких ярдах поодаль, Винсент Бономи тоже наблюдал за президентом. Это конец политической карьеры Дэвида Стивенса, размышлял бывший ведомый, ибо как только распустится слух о его капитуляции и уплате выкупа, Колдуэлл и Банкхед растерзают его в клочья. Они назовут его трусом. Профессионалы-оборонщики никогда не признают, что случившееся на «Гадюке-3» явилось результатом их ошибок, так что они все свалят на Стивенса и будут доказывать, что им выкрутили руки. Из всей этой шайки только у Маккензи хватит мужества и благоразумия не держаться за кресло и понять, что в таких ситуациях оружие не все решает. Но главкомстратав отличался необычайной независимостью и прямотой, он не принадлежал ни к чьему лагерю, и, вполне возможно, что когда Колдуэлл попадет в Белый дом, генерал уже не будет возглавлять Стратегическое авиационное командование.
— Перу! Перу! Женщины пачками — вот что дают нам эти ключики! — кричал Жеребчик Фэлко. — Жаль, Вилли, что тебе не удастся сохранить эти ключики в качестве сувенира, но мы сейчас их толкнем за приличную цену.
— Нет, не толкнем! — вдруг объявил Хокси.
Трое людей у приборной доски обернулись и увидели, что псих держит в руках по револьверу.
— Грех! Грех! Грех! Мир погряз во грехе и зле! — провозгласил Хокси.
— О чем это он? — удивился наемный убийца.
— Грех и продажность! Содом и Гоморра! Мерзость и ужас заполонили наши улицы! Богохульные оргии в наших храмах и домах!
— Чего это он несет?
— Спокойно, Жеребчик! — предупредил Делл.
— Господи, прости, я уже по горло сыт этим сельским умником! — раздраженно брякнул Фэлко. — Я терпел его завывания и дурацкие молитвы всю дорогу! Он мне осточертел!
— Огонь! Огонь! Настал час очищающего огня! — пронзительно кричал Хокси.
— Дьякон, — мягко начал Делл. — Все будет в порядке, Дьякон. Скоро мы окажемся на свободе, и у тебя будет своя молельня. Люди будут внимать твоим поучениям, Дьякон!