И Ваня пополз, быстро и бесшумно, как умел только он один. Что он делает?! Размахнувшись, швыряет что-то в реку. Раздался всплеск.
Из будки показался часовой. Озирается по сторонам, подходит к перилам, вглядываясь в чёрную воду. Тенью метнулся к нему Порядин. Короткий удар — и гитлеровец безжизненно повис на перилах. Теперь можно и остальным разведчикам на мост.
Только добрались до будки, под ногами у них зазвенело, загудело... С запада шёл эшелон!
В будке задребезжал звонок. Телефон! Перед проходом поезда часовые перезваниваются? Что делать?
Лебеденко сорвал трубку, закрыл её ладонью:
— Ваня, к той будке! Я буду держать его на проводе! — приложил трубку к уху. Послышались немецкие слова. Лебеденко произнёс что-то невнятное, стал дуть в трубку, стучать по мембране, то и дело прикрывая её рукой.
— Шилков, к командиру, пусть «зажмут» караулку! Папаша, веди подрывников! — и снова стучал и дул в трубку: нужно было выиграть секунды!
Голос в трубке смолк, значит, Ваня добежал до часового. Не нужна ли ему помощь? Но в это время со стороны караулки донеслось «ауф», «ауф» — тревога! Поднялась стрельба и тут же стихла. Партизаны-боевики, видимо, свою задачу выполнили.
Шум поезда нарастал. По мосту врассыпную бежали подрывники, каждый — к назначенному месту. Появился командир. Молча стоит над ними, наблюдает, как они отрывают доски, укладывают под них взрывчатку. Самое ответственное — так пропустить шнур от взрывателей, чтобы при рывке за что-нибудь не зацепился.
И командир, наклоняясь, прощупывает рукой каждый шнур, свисающий сквозь переплёты моста.
Поезд вывернул из-за рощицы и пошёл по прямой, тяжело грохоча на стыках. Оглушительный свисток. Уже видна белая струя пара над паровозом.
— Вставить запалы, всем с моста! — приказал командир.
Подрывники бросаются к своим шнурам, замирают.
— Лебеденко, ведите людей в балку, ждите! — командир не отводит взгляда от приближающегося состава.
И тут вдруг Папаша говорит:
— А Порядин где, братцы?
Папашей этого разведчика прозвали за «преклонный» возраст — тридцать лет. Он был самый старый в разведке. Папаша казался грузным и неповоротливым. А на самом деле был быстр и ловок. И ни при каких обстоятельствах не терял спокойствия.
Папаша неожиданно быстро и легко взбежал на мост. Было слышно, как гулко гремит настил под его сапогами…
А поезд уже близко. Стучат колёса. Теперь, кроме этого грохота, ничего не слышно. Заметит или не заметит Папашу машинист? Партизаны прижались к земле, застыли: никто не спускается в балку.
И вот эшелон на мосту! Подрывники не сводят глаз с командира: на мосту двое своих!
…Через перила моста перевалился Папаша. Он бежал тяжело: нёс на плече раненого товарища.
Командир махнул рукой подрывникам — ударил многократный гром. Тяжёлый состав толкает паровоз к пролому. И уже не грохот, а скрежет, визг, вой разрываемого железа стоит над рекой.
Из задних вагонов выскакивают гитлеровские солдаты, кричат, беспорядочно стреляют…
Партизаны уходят по дну балки, поддерживая раненых. Высокое небо над ними бледно розовеет. Вспыхивает и повисает зелёный огонёк ракеты. За рекой начинается бой за железнодорожную станцию.
