Широкий, просторный, зеленый двор со свежеокрашенными лавочками и разросшимися, вылезающими на дорожки ивами, был пуст и тих. Подозрительно оглянувшись в последний раз, Никита открыл облезлую дверь с поломанным кодовым замком и проник в подъезд. Там, как всегда, в старых хрущевках, воняло кошками и каким-то старьем. Шестьдесят восьмая — первый этаж, справа. Он осторожно поднялся по лестнице мимо покореженных почтовых ящиков, на цыпочках подошел к двери и прислушался. Тихо. Так, ну и что делать? Никита сунулся было позвонить в звонок, но на его месте остался только почерневший остов. Видать сожгли, какие-то малолетние засранцы. Никита пожал плечами и постучал. От этого легкого стука, дверь чуть скрипнув приоткрылась…
«Дела — делишки» — подумал он и толкнул сильней, осторожно заглядывая в образовавшуюся широкую щель. Браслет молчал. Никита снова пожал плечами и открыв дверь, шагнул на порог вглядываясь в темную пустоту коридора. Вроде никого. Чтобы это значило? Он опасливо заглянул за дверь. Сверху послышались шаги и голоса спускающихся по лестнице людей. Испугавшись, что его застанут в таком глупом положении, Никита поспешно вошел в квартиру и повернувшись, закрыл за собой дверь. Щелкнул замок.
В ту же секунду откуда-то со стороны кухни метнулась стремительная тень. На Никиту прыгнули сзади, в момент оседлав, плотно обхватив шею руками, а ногами крепко оплетя талию. «Ловушка!!! Браслет — сука молчит!» Он рванулся вперед, но словно налетел на невидимую стену и прилип к ней… не мог пошевелить ни руками ни ногами. Впору было заорать от ужаса и одновременно бессильной ярости. Но рот закрыла узкая ладошка, возле уха раздался смешок, и знакомый голос торопливо произнес:
— Тихо, тихо, тихо! Успокойся это я…
Объятья ослабели до нежных. Никита повернул голову насколько мог и в его приоткрытый от изумления рот, впились такие знакомые, такие желанные губы. Мила! Ошалевшего, потерявшего дар речи, развернула к себе, и встав на цыпочки притянула его голову, поцеловала долгим страстным поцелуем. Он попытался отстраниться, но сразу сдался, а потом целиком отдался этому поцелую. Только прислонился к стене, потому что ноги ослабели. Так они стояли в прихожей и целовались… минуту, а может две, а может три. Мила умела заставить забыть счет времени. Наконец она оторвалась от его губ, но шею не отпустила, а так и стояла, вглядываясь в его глаза:
— Заждалась тебя!
Никита, наконец, взял ее за запястья и раздвинул их освобождаясь. Она не сопротивлялась.
— Ну что это такое, Мила? Ну как так можно? Меня чуть кондрашка не хватила…
— Ну успокойся, успокойся… миленький мой, хороший! — шептала она, а сама за руку уже тянула его из темного коридора в светлое пятно комнаты. Оп-па! В комнате из мебели только большая расстеленная постель, ночной столик, да в углу небольшая тумбочка с зеркалом, а сама Мила, оказывается, одета только в коротенький цветастый халатик-кимоно, совсем распахнувшийся от этих, ее, акробатических этюдов.
— Пошли, пошли, — тянула она его к постели.
— Да ты что, — бормотал Никита, — да после твоих экзерсисов, я не то что… я вообще…
— Не волнуйся, все будет хорошо — приговаривала она, усаживая его на постель.
— Да дай хоть туфли-то сниму…
— Снимай конечно, снимай… туфли снимай… все снимай…
И пока он судорожно спихивал носками задники туфель, она рывком распахнула на нем рубашку расстегнув разом все кнопки, стянула ее с плеч, бросила рядом на ковер. Обняла левой рукой за шею, повалила на разбросанные подушки, одновременно опять бросившись целоваться. Никита почувствовал, как правой рукой она ловко управилась с его джинсами и изгибаясь всем телом, помог их стянуть вместе с плавками. Он с удивлением обнаружил, что от поцелуев, соприкосновений их обнаженных тел и ловких действий ее маленькой ручки, он не смотря на пережитый стресс уже ко всему готов. Да еще как готов! «Это наверное, от нее феромоны так прут» — последнее, что подумал Никита, прежде чем они соединились. Больше он ни о чем думать уже не мог — это был непрекращающийся экстаз. Какой-то сексуальный выброс разом вскипевших чувств. Их крики и стоны перемешались вместе с их телами. Все это происходило в невероятном бешеном темпе и казалось что будет продолжаться вечность. Казалось они вне времени. Вырвались из его цепких объятий и полностью растворились друг в друге. Непередаваемое наслаждение — огромное, как счастье. Хотелось еще… еще… еще… Но сперва иссякли силы… а потом и дикое желание, истончившись, превратилось в расслабленное умиротворенное блаженство. Никита обессилено откинулся на подушки раскинув руки.
— Не фига себе!.. — пробормотал он. — Что это было? Секс в режиме взрыва?
Мила свернулась рядом калачиком, пристроив голову у него на плече.
— Ну что?.. — промурлыкала она устало, — понял еще одно преимущество, которое ты получил?
— Так это… — Никита приподнялся на локте, — это браслет так действует?!
— Ну-у… — Притворно надула губки Мила, толкая его обратно, — Чего вскочил, ложись… Конечно, браслет. Он же повышает коэффициент гармонии… Забыл? Это и секса касается… и не в последнюю очередь.
Он обнял ее, легонько прижал к себе, а другой рукой принялся поглаживать по спине, отчего она выгибалась, как кошка и опять начала постанывать.
— Эй! — прошептала она наконец, — Доиграешься! У меня там эрогенная зона.
— Да-а?… — притворно удивился Никита, убирая руку на ее бедро, — А где у тебя нет эрогенной зоны?
— С тобой у меня везде эрогенная зона!.. — она посмотрела ему в глаза. — Теперь все тетки от тебя пищать будут… Но попробуй только!.. — сунула ему под нос, свой маленький кулачок, — Понял?!
— Разве есть кто-то лучше тебя?! — Никита поцеловал кулачок, раскрыл его поцеловал ладошку, пальцы, между пальцами.
— Ай щекотно!!! — Мила отобрала руку и они упершись лбами тихонько засмеялись.
Несколько минут полежали молча, задумчиво поглаживая друг друга.
— Э! — вспомнил вдруг Никита, — Ну-ка объяснись!.. что это ты за моду взяла, как рысь мне на спину прыгать? А если б я заикой на всю жизнь остался?
— Ну, прости, пожалуйста! — Мила смущенно хихикнула и примирительно чмокнула его в щеку, — Просто я пять минут давилась от смеха, глядя в окно, как ты бдительно перед подъездом озирался. Встал, и крутит головой, как подводная лодка перископом… Ну решила пошалить… Глупо, конечно… Простишь?
— Да я-то прощу… — он задумчиво гладил ее густые, короткие волосы. — Слушай, а чего это ты такая милая и ласковая… нежная вся такая… как в первый день нашего знакомства? То есть, куда там первому дню… он и рядом не валялся…
— А ты думал, я такой солдафон в юбке? Убийца? Как ты меня назвал… бумагорезательная машинка?
— Да, нет… — Никита немножко отодвинулся и посмотрел ей в лицо, — Просто ты была такая деловая… на козе не подъедешь… ножом кидалась… а теперь изменилась… я думал, ты всегда такая стервоза. А тогда в первый день — ради работы.
— Нет, не ради работы!.. Дурак! — она попыталась стукнуть его кулачком в грудь. Никита осторожно поймал ее тонкое запястье и приложил к губам:
— Извини!
Некоторое время девушка возмущенно молчала, однако, руку вырвать не пыталась. Наконец, сказала:
— Да… работа, конечно, тоже… Но только ради нее я этого не делаю. Я ж тебе не шлюха! Или ты может, решил, что я шлюха? Если прикажут, с каждым готова в койку прыгнуть? Давай, скажи!
— Да не шлюха, не шлюха!!! — Никита досадливо поморщился, — А почему тогда такой букой ходила?
— Не до нежностей было, дружок! Мы между прочим на военном положении! Забыл, как в тебя палили… и это только цветочки!
— Заладила… война, военное положение! А сейчас что… война закончилась… мы победили?
— А сейчас нас прикрывают!
— К… кто прикрывает?
— Я прикрываю, — в дверях комнаты, невесть откуда взявшаяся, стояла незнакомая девушка. Стояла и ухмылялась.
Никита торопливо натянул простыню.
— Как не стыдно! — укоризненно сказала ей Мила, — Стучаться надо, когда в комнату с голыми людьми входишь! В детстве не учили?
— Да, ладно… — небрежно отмахнулась девушка, — Чего я такого не видела? Тем более, у вас и дверь-то не закрыта. Я собственно пришла сказать, чтобы вы вели себя потише! Вас на пятьдесят метров от дома слышно! Хотите чтоб соседи милицию вызвали? Ладно он… но ты-то, барышня, соображать должна! — она постучала себя кулачком по голове.