Mila Дикий ты какой-то… я думала — так уже не бывает, чтоб человек был без мобильника. Я сама тебя узнаю. Если, конечно, это ты был на фотографии.
Sirius Заелись вы там, в ма-аскве… а у нас в глубинке все бывает. Ладно. Дом ученых знаешь?
Mila Знаю. У входа справа. До встречи.
Sirius До ней самой:) Буду ждать!
Mila выпала в офлайн, а Никита затосковал. Он не мог себе объяснить, зачем согласился на это свидание, зарекался ведь уже встречаться без обмена фотографиями, без сколько-нибудь длительного виртуального общения, позволяющего хотя бы немножко узнать предполагаемую подругу. Ни к чему хорошему такие встречи, обычно не приводили. Девицы оказывались либо совсем не в его вкусе, либо глупыми до безобразия, и он старался как можно скорее закончить нелепое свидание, и вежливо попрощавшись исчезнуть. «Ну что ж, — резюмировал Никита, свои мысли, — видимо надежда на чудо и склонность к авантюрам не исчезли окончательно из моей циничной души».
Оставшиеся полтора часа прошли в рутинной суете. Поговорил по телефону с шефом. Еще раз попил чай. Позвонил Юльке, сказал, что не может сегодня к ней зайти, из-за неожиданно свалившихся на него важных дел. Юлька нехотя согласилась, что дела, конечно, делать надо, однако, по ее тону было видно, что она недовольна. «И фиг с тобой! — философски подумал Никита, — Всем женщинам одновременно не угодишь». Но прежде чем распрощаться, спросил — что она собирается делать вечером. Чтоб ненароком не встретить ее во время свиданки. Потащатся с какой-нибудь подружкой по злачным местам, а их в Городке не много. Выяснилось, что Юлька собирается «сидеть весь вечер дома и грустить».
К половине восьмого он оделся, ополоснул в раковине лицо, причесался перед зеркалом. Щетина на подбородке уже явственно отросла. Ладно, и так сойдет — не принцесса, поди. Возможно, на саму без содрогания смотреть нельзя.
Подхватив свою видавшую виды черную сумку, Никита спустился на первый этаж, где из стоявшего в углу банкомата добыл последние пятьсот рублей. «Ну, как так жить?» — в сердцах сказал себе Никита, оглянулся — не услышал ли кто, и вышел из института.
На часах было без пяти восемь, когда он подошел к Дому ученых. Ни на крыльце, ни на площадке перед ним, пока не наблюдалось ни одной особы, напоминавшей даму-пришедшую-на свидание. Никита потоптался возле крыльца, несколько раз прошелся взад-вперед, посидел на лавочке, настороженно глядя на всех проходящих мимо женщин. Дамочка не появлялась. Прошло пятнадцать минут, потом еще десять… Никита начал нервничать. Он, конечно, знал, что женщинам свойственно опаздывать… но все же… «Какого черта! Торчу тут как болван! Действительно жаль, что нет мобильного. Так, жду еще пять минут…». Пять минут вылились в пятнадцать, и Никита решил уходить. Он последний раз обошел площадку, пытаясь придать себе независимый вид, но при этом чувствуя себя довольно глупо. Осознание того, что его продинамила, какая-то «мила», которая к тому же сама навязалась на знакомство, добавляло неприятных впечатлений от ситуации. Он пошел к аллейке в леске между корпусами, постоянно оглядываясь в надежде, что может вот-вот еще появится… и чуть не налетел на девицу, неожиданно оказавшуюся у него на дороге. Он готов был поклясться, что никого на дорожке секунду назад не было.
— Экий вы неуклюжий, юноша! — с укоризной сказала ему девица, ловко увернувшись от его плеча.
— Извините, — мрачно сказал Никита, пытаясь ее обойти.
— Никита?
— Да-а…
Девица стояла, откровенно и насмешливо его разглядывая.
— Извини, я немного опоздала!
— Да ладно… — Никита смутился, — Чего там… Подождал немного. Все нормально!
А смутиться было от чего. Девица-то, была ого-го какая! Невысокая, стройная. Тонкая шея, трогательно короткая стрижка. Мила, значит. Она была, что называется — «слегка одета». Там и тут оголенные места — манящие, волнующие гладкой загорелой кожей… Маечка в обтяжку — короткая и вырез глубокий. Низко на бедрах юбка, тоже сомнительной длины. Длинные, ровные ноги, сексапильные босоножки на шпильках с ремешками обвитыми вокруг голени. Никита с трудом перевел взгляд на ее лицо, уже понимая, что он — попал…
Взгляд солнечно-карих глаз девушки был таким, что Никита остро почувствовал свою никчемность — с жалкой пятисоткой в кармане. Таких женщин предполагалось вести в шикарный ресторан, кормить икрой, фруктами, поить шампанским, тонкими винами, дорогими коньяками и ликерами может быть. А он тут стоит, в старой рубашке и джинсах, да еще и небритый, вдобавок, с позавчерашнего дня.
Девушка, разглядывала Никиту с не меньшим интересом. Уже оценив свои шансы на ноль, Никита начал соображать, как бы так поаккуратней отползти, но Мила вдруг задорно расхохоталась:
— Видок у тебя… словно приведение увидел! Ну?.. кого ожидал встретить, признавайся? Старую кошелку?
— Ну-ну… — выдавил из себя Никита и слегка покраснел.
— Слушай… — сказала Мила, продолжая улыбаться. — А пошли пива попьем? Такая сегодня жарища! Прям не Сибирь, а Африка какая-то. Ты пиво пьешь?
— Да! — спохватился Никита, — конечно! И… куда пойдем?
— Ой, да куда угодно, только не в помещение. Летом я люблю пиво пить на улице, по-пацановски.
— Ну, тогда может к пиццерии? Там есть столики на улице… — неуверенно сказал Никита, ожидая, что сейчас красотка скривится и заявит, что это-де не ее формат. Но, Мила просто кивнула, соглашаясь.
— Хорошо… к пиццерии так к пиццерии.
Они пересекли Морской проспект.
На той стороне, перед входом в пиццерию, расположилось летнее кафе: дешевые пластиковые столы, такие же стулья и крупные цветастые зонты с рекламой пива и колы. Кафе удачно находилось по дороге к морю и в вечернее время почти все столики были заняты возвращающимися с пляжа. Разморенные пляжники пили пиво, восполняя потерянную за день влагу, возбужденно гомонили, курили, ели пиццу и картошку-фри.
Никита старался не замечать заинтересованных взглядов, которые со всех сторон бросали на его спутницу подвыпившие посетители мужского пола. Мила же, казалось, вообще ни на кого внимания не обращала. Они высмотрели свободное место и с трудом протиснулись к нему сквозь хаос занятых столиков. Затем Никита, оставив Милу, галантно отправился к стойке бара и заказал две кружки Балтики, а в качестве закуски какие-то сырные палочки, они стоили дешевле всего. Пиво ему налили сразу и не в кружки, а пол-литровые пластиковые стаканы, а палочек велели подождать, выдав пластмассовый номерок на столик. Бережно неся гнущиеся в пальцах стаканы перед собой, стараясь не выдавить ненароком из них пиво, Никита вернулся к своему столику. Мила уже успела достать из сумочки сигареты и, пододвинув к себе пепельницу, курила, с любопытством поглядывая по сторонам.
— Последний раз я в этих краях была, когда здесь, — она с усмешкой ткнула сигаретой в сторону вывески New York Pizza, — было кафе «Улыбка».
— Так это когда было-то, лет двадцать назад… — с сомнением посмотрел на нее Никита, девушке было явно меньше тридцати лет, — в твоем детстве?!
— Ай! — отмахнулась Мила. — Ты, кстати, куришь? Не куришь? Молодец! Тогда, может, сядешь напротив? Чтоб дым на тебя не шел… не люблю людей обкуривать.
— Да ничего, переживу, — на самом деле Никите хотелось быть к ней поближе. — Так не слышно будет ничего. Галдеж тут такой… И музыка. Не кричать же нам.
Они сделали по глотку из своих стаканов.
Далее последовали двадцать минут легкомысленного трепа ни о чем. Мила посетовала на пробку на Бердском шоссе, из-за которой она и опоздала на свидание, хотя по сравнению с московскими, Н-ские пробки, конечно, просто баловство…
Затем обсудили погоду и невиданную жару, стоящую в Н-ске с начала июля, температуру воды в реке и в водохранилище… Никита посетовал, что в этом году на пляж еще не выбирался, потому что не с кем, и выразил восхищение прекрасным шоколадным загаром Милы. Мила небрежно пояснила, что загар приобрела в Испании, где была в начале лета, а здесь на пляж сходить и некогда совсем, все дела… скоро, наверное, и загар сойдет… Первый стакан пива сделал свое дело, и общение стало непринужденно простым.
— Так ты, значит, у нас ученый? — Мила отставила пустой стакан, который тут же ухватила пробегавшая мимо официантка, заодно сменив пепельницу. Мила пододвинула пепельницу к себе и достала из пачки новую сигарету, щелкнула зажигалкой прикуривая. Зажигалка у нее была массивная, квадратная, сияла полированным металлом с какими-то инкрустациями — сразу видно дорогая.