— Да уж… — Никита поежился, — прямо триллер в Маниле. Гляжу на тебя и не верится до сих пор, что ты такая… А что с остальными «муравьями»?
— Да они без «матки», как телята. Пытались, конечно, по инерции, что-то сделать… Знаешь, если курице башку отрубить, она еще бежать пытается… так и «муравьи»… суетятся, но бестолково. Разбежаться хотели, да куда там… Загнали их в барак и газ пустили, а после дровами обложили и подожгли. Но это уже без меня было…
— Ни фига себе… — Никите стало даже как-то нехорошо, — прямо как каратели, какие-то — зондеркоманда…
Мила покосилась на него и пожала плечами.
— А что ж их… перевоспитывать? Так это поздно. Заразу надо каленым железом… Ты набирай, набирай номерок-то!
Она насуплено замолчала, видимо, задетая за живое последним замечанием своего спутника, потом не выдержав, продолжила:
— Их нельзя жалеть, дурачок! Ты даже пока представить себе не можешь, какая это угроза!
— Ну почему же… вкусил уже… за неполную неделю два раза чуть не убили…
— Мало ты вкусил! Подумаешь, постреляли, да морду набили! А вот когда они целые города захватывают… Ты пойми, дело не в том, что они злые, а мы добрые… Еще не известно кто из нас злее… это ты правильно подметил! Зондеркоманда… Давили мы их и давить будем! Правильно, таких отморозков, как Хамзя, единицы! Другие просто хотят жить… существовать! Они не хорошие и не плохие… просто хотят жить! Беда в том, что жить они могут только за счет людей… А теперь прикинь, что будет с людьми, если их оставить в этом соревновании без нас… Вот ты говоришь — мы жестокие…
— Да не говорю я…
— Говоришь!!! — Мила завелась не на шутку. — Ты в шахматы играешь?
— Ну… как бы так… играю немного… а причем тут?
— А при том тут! Понимаешь, в чем разница между гроссмейстером и новичком, который только научился фигуры правильно двигать? Нет, не понимаешь! Подожди… — отмахнулась она от готовящегося возразить Никиты, — Гроссмейстер держит ситуацию на доске под контролем. Все фигуры! Он знает когда и куда пойдет одна, когда и куда пойдет вторая, третья, четвертая! Понимаешь? Он их видит сразу все! Вот это «муравьи»! А люди? Это даже хуже чем новичок в шахматах… потому что одна фигурка с правой стороны доски не знает, что делает фигурка в центре, не говоря уже про другой край доски. Так кто победит в такой игре? И пусть «матка» изначально будет наимилейшим существом, в самом факте их существования заложено противостояние со всеми нами. Вот ты, хочешь стать «муравьем»?.. лишиться своего я, своей личности, стать безликой частью непонятно чего?.. жалким подобием чего-то неизвестного? А это единственный путь их развития — превращать людей в часть себя. Не хочешь? Нет? И я не хочу среди таких жить! Среди таких жить — это хуже смерти! Поэтому они всегда будут убивать нас, а мы всегда будем убивать их! В любых количествах… столько, сколько надо! Все! Консенсус!
Повисла тяжелая пауза.
Никита, пожал плечами и наверное, в сотый раз набрал номер Чирук, почти уже ни на что не надеясь, но трубку неожиданно взяли:
— Алле? — голос был детским, звонким, но гася вспыхнувшую было в душе Никиты надежду, пришло понимание того, что он отнюдь не девичий. Разговаривал мальчик лет шести.
— Здравствуй! — сказал Никита, стараясь, чтоб это прозвучало максимально доброжелательно. — А взрослые дома есть?
— Конечно! — важно подтвердил мальчишечий голосок. — Мама и бабушка.
«Отец с ними не живет… давно в разводе», — вспомнил Никита справку Березина.
— Пригласи, пожалуйста, маму.
«Мама! — закричал мальчишка. — Тебя к телефону!..Дядя какой-то… Нет, не дядя Саша».
— Слушаю… — женский голос был настороженным, — кто это?
— Здравствуйте! — повторил Никита. — Я разговариваю с Анастасией Чирук?
— Да-а… А я с кем разговариваю?
— Извините за беспокойство! Я из прокуратуры… следователь по особоважным делам, Иванов!
— Прямо таки Иванов?
— Вот именно! Хотел бы с вами побеседовать, по поводу обстоятельств исчезновения вашей дочери Анны.
На том конце провода возникла заминка.
— Со мной уже беседовали… — наконец сказала она, — неоднократно. Я рассказала все, что знала, — в голосе женщины зазвучала тревога. — Есть что-то новое?.. про Аню?
— К сожалению, пока нет… но мы работаем! Я понимаю, что вам сейчас тяжело… но все же… мне надо уточнить кое-какие детали. Это в ваших же интересах!
— И что… мне прийти в прокуратуру?
— Зачем же? Я сам могу заехать к вам. Прямо сейчас. У вас найдется немного свободного времени?
— Ну что ж… — женщина вздохнула, — куда от вас деваться… заезжайте, раз надо. Мы, собственно, с дачи только вернулись, заехали домой на полчаса… но раз надо, я подожду.
— Хорошо! — сказал Никита. — Мы будем… — он кинул взгляд в окно, проезжали Автовокзал, — минут через двадцать…
Семейство Чирук проживало, на улице Богдана Хмельницкого, там где ее пересекал первый Краснодонский переулок. Свернув в него, джипик тихо въехал во внутренний двор пятиэтажного дома построенного в виде буквы «П» с одной усеченной ножкой. Когда они остановились у подъезда, Никита еще раз, с сомнением, окинул взглядом свою спутницу:
— Ты уверена, что в прокуратуре именно так одеваются?
Мила пренебрежительно дернула плечиком:
— Какая разница? Внуши им, что я в прокурорском мундире.
— Я и не знаю даже как он выглядит, — усмехнулся Никита.
— Пофиг. Зажгу им фон доверия… примут, как родных!
Дом выглядел очень старым, хотя в подъезде виднелись следы свежего ремонта. Они поднялись по скругленным миллионами ног ступенькам, на второй этаж, и Никита позвонил в обитую лакированной рейкой дверь. Он не знал, включила Мила свой фон доверия или нет, но дверь открыли сразу, даже не спрашивая, кто там. На пороге стояла миловидная, довольно молодая еще женщина. Одета она была в розовую блузку с коротким рукавом, заправленную в светло-коричневые вельветовые джинсы. Светло-русые ее волосы, заплетенные в косу, гармонировали с серыми печальными глазами. Губы подкрашены розовой помадой, видимо, специально к приезду прокурорских. Из кухни вышла бабушка, в длинном цветастом халате и переднике, а из комнаты высунулась любопытная физиономия молодого человека. В определении его возраста по голосу Никита не ошибся, ему и в самом деле было лет шесть-семь.
Женщина кинула было изумленный взгляд на Милу, но тут же удивление в ее глазах погасло и она посторонилась сделав приглашающий жест.
— Проходите, пожалуйста, в зал! Там нам будет удобней.
Мила без лишних слов тут же скинула босоножки, повесила сумочку на крючок и последовала за хозяйкой в зал. Никита чуть замешкался с туфлями, пристроил возле них свою сумку с палкой и глянул на себя в большое, в полный рост, зеркало. Да-а, на прокурорского работника, какими он себе их представлял по многочисленным сериалам, он смахивал неважнецки. Ни тебе квадратного подбородка с ямочкой, ни волевого взгляда… ни безукоризненной прически — волосы на голове растрепались, как копна соломы. Он слегка их поправил, оглянулся и поймав внимательный взгляд светло-серых мальчишечьих глаз, улыбнулся, как ему показалось, ободряюще.