Нажав отбой, Алена повернулась к Никите:
— Ну вот, договорилась… Вы слышали?
— Да, — подтверждающе кивнул тот. — Очень убедительно говорили! Вы, прям артистка! А вот скажите еще… Когда вы общались, Эльвира не упоминала… автомобиль у них есть? В семье?
— Да-а… протянула Алена задумчиво, — кажется, есть… Точно есть! Вспомнила… «Тойота» кажется… или «Ниссан»… в общем, японская, какая-то, с правым рулем. Элька говорила… восемнадцать исполниться, будет на ней гонять. Отец, типа, ее водить давно научил… на права только осталось сдать… Их же в восемнадцать, кажется, дают? Может, уже гоняет. Она все хвасталась… красивая такая… цвет, типа, серебристый металлик…
Никита с Милой многозначительно переглянулись.
— Ну, собственно, все… — Никита позволил себе легкую фамильярность, похлопав Алену по плечу, — большое вам спасибо, вы нам очень помогли!
— Пожалуйста… — лицо Алены изобразило гримаску неудовольствия. — Но знайте, что я это сделала только из-за вас! Вы меня тогда… в общем спасли от тех подонков. Жизнью из-за меня рисковали… Если бы не это, и еще что я вам верю, что ей не сделают плохо, я бы не стала никогда закладывать подругу.
— Это не заклад, деточка! — сказала Мила медовым голосом, — Это помощь следствию… и ты обязана была это сделать.
— Ничего я не обязана, госпожа следователь… или кто вы! — голос Алены стал упрямым. — Я между прочим несовершеннолетняя и допрашивать вы меня можете только в присутствии родителей!
— Бог с вами, Алена! — постарался смягчить ситуацию Никита. — Никто вас не допрашивал! Мы просто попросили вашей помощи… — он выразительно посмотрел на Милу. Та демонстративно отвернулась.
— Вот поэтому я и сделала… что вы помогли мне! Но если вы думаете, что я поеду с вами… на эту встречу…
— Да хорошо бы нам съездить всем вместе.
— Никуда я не поеду! — отрезала Алена, совершенно не по-детски. — Я Эльке в глаза смотреть не смогу! Нет уж… что могла, сделала, остальное без меня!
— Не нравится мне эта девка! — раздраженно сказала Мила, прервав наконец затянувшуюся паузу. Джипик протискивался по узкой, заставленной машинами, улочке мимо верхнезоновского рынка, сигналя зазевавшимся прохожим и норовившим сдать задом, в слепую, автомобилям торговцев.
— Да тебе ни одна девка не нравится… — возразил ей Никита. — Вот зачем спрашивается ты тут поехала, по Терешковой нельзя, что ли было? Корячимся теперь…
— Зато тебе все девки нравятся! — буркнула она. — А что касается… то во-первых, я никогда ни езжу одной и той же дорогой, а во-вторых… — RAV-4 вырулил наконец на улицу Ильича, — во-вторых, объезжать неохота было.
— Ой, ой! — поморщился Никита. — Объезд три шага… неохота ей. Так и почему тебе Алена не нравится? Приятная такая девочка, академовская…
— То что она приятная — это, конечно, ее извиняет! Не знаю, в первую встречу она мне больше понравилась… вернее во вторую… а сейчас…
— А сейчас что? — усмехнулся Никита. — Приревновала, что ли?
— Ах ты, гад! — Мила не отрывая взгляд от дороги, попыталась ткнуть его кулачком в бок.
— Ну ладно, ладно, — смеясь отбивался Никита, — кончай, мать, я ж пошутил! Ну все же, почему? Ну я серьезно спрашиваю!
— Говорю не знаю! Ощущения такие, просто…
— Ну-у! Ощущения, знаешь ли… их к делу не подошьешь!
— Ты мои ощущения со своими не путай! Я своим привыкла доверять! А дела шить — это твоя забота, а не моя! Вот скажи… почему ты ей не внушил, чтоб она не выпендривалась и ехала с нами?
— Не знаю… а зачем она тебе нужна там? Карточка этой Элеоноры есть? Есть! Образ ее, я у Алены в голове отсканировал, в толпе узнаю ночью! Ну, и зачем спрашивается девчонку травмировать? Вы же Элю не по головке там гладить станете… Алене на это смотреть? Да у нее травма на всю жизнь останется в душе, что предала подругу!
— Подумаешь, травма… — упрямо продолжала Мила, сворачивая на Морской, — приказал бы забыть… и забыла бы!
— Не прикидывайся, а… — Никита посмотрел на нее в упор, она тоже повернула к нему голову. Взгляды их на секунду встретились, затем Мила отвела глаза и уставилась на дорогу.
— Сама прекрасно знаешь! — продолжал он. — Забыть забудет, а блок в голове останется на всю жизнь… И ощущения пакостного поступка тоже!
— Ладно… — сдалась Мила, — жалей, жалельщик! Всех-то ему жалко! — и закончила упрямо. — Все равно она мне не нравится!
— Да чем не нравится-то? Заладила… Эй, ты куда? Сворачивать надо было!
— Жену свою поучи щи варить! Сама знаю, где сворачивать!
— Я ее насквозь видел… — опять начал Никита, — она не в одном слове не врала! Да и понятно, что она мне благодарна… я ж ее избавил от шести назойливых поклонников, которые мечтали насладиться ее, так сказать… взаимностью.
Мила, не отвечая, наконец, свернула вправо, и джип резко сбросив скорость, медленно покатился по тихой улочке, обсаженной рядами тополей и берез. Через несколько сот метров, они увидели поворот направо — это была дорожка между коттеджами, заканчивающаяся тупиком. Мила свернула на нее и доехав до конца, поставила машину так, чтобы ее не было видно с дороги.
— Ну и от кого ты прячешься? — спросил Никита. — Никого за нами не было… я ж смотрел. Да ты и сама говорила, что наша квартирка уже засвечена неизвестно кем!
— Квартирка тут не причем, мне важно знать, не ехал ли кто-нибудь за нами, оттуда… с Терешковой. Точно знать! — добавила она увидев, что Никита хочет что-то сказать.
— А насчет Алены этой… — девушка уперлась локтями в руль и обхватила голову ладонями, — как бы это сказать… Короче у меня такое впечатление, что она косит под девочку семнадцатилетнюю… Ну как я, помнишь при знакомстве с тобой косила под двадцать, там, пять, скажем лет…
— А тебе разве не двадцать пять? — ухмыльнулся Никита, не удержавшись, чтоб не подколоть свою спутницу.
— Пошел ты… — устало сказала ему Мила, не поднимая головы. — С тобой серьезно…
— Да ладно… ты сама-то думай что говоришь! Так еще договоришься до того, что она Истинная!
— Ну уж нет… свою бы я узнала всяко! Все поехали… — она тронула машину с места. — И не буду я с тобой спорить больше! Надоел ты мне, спорщик хренов, сил нет!
Когда они закончили наконец свои маскировочные маневры и выехали на Золотодолинскую у Милы запиликал мобильник. Она глянула на определитель и хмыкнув поднесла трубку к уху:
— Алео… Зодорово еще раз!.. Мы здесь, рядом… уже подъезжаем… Ну что наездили. Много чего! Приедем сейчас расскажем. Как у тебя дела?.. Что? Да?.. Целая делегация? Мечтают о встрече… Прямо мечтают?.. Ким успокоился, не орет больше?.. Нет? Успокоился. Ну и слава Истине!.. Да все, уже подъезжаем… Ага… все, пока!
Она повернулась к Никите:
— Ритка звонила, подмога к тебе пожаловала. Два Наблюдателя, аж из Москвы! Вот так всегда… Бегай в одиночку, носом землю рой, никтошеньки не поможет. Стоит только что-нибудь раскопать, тут же толпа халявщиков на готовенькое!
Да-с! Квартирка наша превратилась в настоящий табор! Окромя Кима, маленького, юркого корейца, неопределенного возраста, который появился еще днем, из Москвы прибыли два Наблюдателя. Один вроде, как русский (ну по крайней мере славянин), здоровый (крупнее меня) бородатый мужик. Зовут его Вано. Это его оперативный позывной (меня все зовут по имени, типа мне, как молодому бойцу, кликухи не положено) Другой азиат. Ростом он, конечно, поменьше, чем Вано, но выше, скажем, Кима на голову. Кличут его Мустафой. Причем оба они, как бы, не на замену мне прибыли, а для работы по антам. «Матку», вроде, оставляют мне. Народ опасается, что после ее ликвидации анты драпанут из города, только ласты засверкают!