Пришло облегчение. Однако, он уже со всей ясностью осознал, что будет оно временным и время это, в свою очередь, будет совсем не долгим. Так и вышло. Не успел он помыть руки и вернуться в спальню, как его неудержимо повлекло обратно. Совершив пятую ходку, он уже перестал обращать внимание на тревожное лицо Риты. Ходить было уже нечем, но позывы не прекращались, становясь от этого еще более изнурительными. Измученный зад уже жгло, как огнем. Общее состояние организма, было так же совершенно поганым.
— Иди-ка сюда, — позвала его Рита, когда он очередной раз покидал гостеприимную кабинку. Она взяла его за руку и усадила на табуретку возле себя. Никита сел и тут же скрючился от новых приступов боли. Рита протянула ладонь и пощупала ему лоб.
— Блин, да ты весь горишь! Что с тобой? Если бы ты не был Наблюдателем, я бы сказала, что у тебя по всем признакам тривиальная дизентерия. Но с гармонизатором, это, блин, немыслимо! Отравление? Я тебе говорила, чтоб не брал эту водку! Наверняка паленая была!
Вчера перед тем как подъехать к дому, Никита уговорил Риту остановиться возле продуктовой палатки, где он и приобрел дорогую по виду, но сомнительную по цене бутылку водки, емкостью ноль семь литра. Коею, выйдя из палатки тут же откупорил, и приложившись к горлышку пил, глотая жадно, как воду, пока Рита не очнулась от изумления не выскочила из машины и не вырвала у него из рук бутылку, выкинув ее затем в кусты. Видит бог, на тот момент в бутылке оставалось совсем немного содержимого.
Никита вымученно улыбнулся:
— Все бабы одинаковые… даже Истинные… все у них водка виновата.
После водки, он еще помнил, как доехали до дому. Как он долго убеждал Риту, что совершенно трезв и что ему просто нужно расслабиться и еще чуть-чуть добавить… вот столечко еще… буквально… После чего его совершенно развезло и как попал в квартиру, он уже не помнил.
— Нет… — размышляла вслух Рита, — Водка эта, конечно была отрава… я это сразу по запаху почувствовала… но действовать она так не должна. Хотя… смотря на что наложится… Быстро вспоминай, что ел вчера? — она потормошила согнувшегося крючком Никиту за плечо.
— Да не ел я ничего… — вяло отвечал тот, — Как у теть Жени… это тетка моя… как у нее чай попили… А нет… вру. Когда из города приехали, я тут еще перекусил… есть хотелось сильно. Нашел кусок колбасы в холодильнике и сыр там был…
— Где они? — встрепенулась Рита.
— Кто?
— Колбаса эта с сыром!
— Я ж говорю, съел.
— Всю, что ли?
— Да там было-то…
— Черт! Ладно сиди здесь, я сейчас, — она поднялась и быстро вышла из кухни. Минут через пять вернулась с каким-то пузырьком в руке. Взяла с мойки кружку налила в нее воды из чайника, затем нацедила из пузырька в чайную ложку вязкой коричневой жидкости и вылив ее в воду тщательно размешала.
— Пей! — протянула она кружку Никите.
Никита поднес кружку ко рту, принюхался и лицо его сморщилось:
— Что за гадость? Добить меня хочешь?
— Пей, давай, сказано! — Рита протянула руку и подтолкнула кружку за донышко. — Это, как бы тебе сказать… ну что ли, универсальный антидот. Я ж не знаю, чем именно ты отравился… водкой или колбасой этой с сыром… а, может, всем вместе… Ну быстренько! Не нюхай, а пей! Легче станет. Все пей! До дна!
Преодолевая отвращение к на редкость неприятному запаху, исходившему из кружки, Никита приложился к ней губами и стараясь не нюхать, осушил за несколько больших глотков. После чего почти отбросив кружку, схватил себя за горло, удерживая рвущуюся обратно жидкость.
— Тихо, тихо, тихо! — успокаивала его Рита, ласково, как ребенка, поглаживая по спине. — Сейчас легче станет! Потерпи дружок! Ты смотри, весь мокрый. Пот прямо ручьями течет!
Никита внезапно сорвался с места, поспешив по, ставшим уже привычным, маршруту. Любая жидкость принятая внутрь, действовала сейчас на него, как сильнейшее слабительное. За время проведенное в туалете, ему действительно стало легче. Спазмы в животе ослабли, и он так ничего не сделав, в шестой раз помыл руки и вернулся на кухню. Рита ожидала его с вопросительным выражением лица:
— Ну? Полегчало?
— Да, вроде… — неуверенно сказал Никита.
— Эх!.. — с чувством выдохнула Истинная. — Вместо того, чтоб лечить, тебя бы следовало наоборот, придушить! Как явную ошибку природы!.. чтоб не мучился и других не мучил!
— Что так? — без всякого выражения спросил он.
— Да так, — в тон ему отвечала Рита.
Они помолчали. Никита прислушивался к своим ощущениям. Боль в животе и голове затухала, становясь все более незаметной, он словно визуально наблюдал сжимающееся жирное, черное пятно. Неудержимо стало клонить в сон.
— Что с Милой? — спросил он, тщетно борясь с этой внезапно налетевшей сонливостью.
— Надо же… вспомнил! — ехидно сказала, где-то уже почти за пределами сознания, Рита. — Плохо с ней!
— Почему? — пробормотал Никита.
— А сам-то как думаешь? Вчера тебя утыркала. А ее все нет и нет… Поехала искать… Нашла в РЗД. Пьянущая!.. С какими-то мужиками… Ну это тебе знать не надо… Совсем была никакая… Я ее домой тяну… а эти еще не пускают… козлы! Девочка им понравилась, видите ли… Ну пришлось разъяснить, что к чему. В итоге, десять штук отдала за порченую посуду и мебель, но хоть немного душу отвела…
— Мила хорошая… — Никита чувствовал, как пол начинает уходить из-под ног, а табурет проваливается куда-то под пол.
— Хорошая, куда уж лучше! Эй, эй!.. ты чего?! — она еле успела схватить готового свалиться на пол Никиту, за руку. — Подействовало значит! Ну пойдем, горе, я тебя до шконки доведу… время однако, седьмой час уже…
«Солдату так страшно было на передовой, что он ни за какие коврижки не соглашался вернуться туда. В то время как другие бойцы сидели там спокойно…»
«Я сплю или уже проснулся? Откуда взялась в моей бедной голове эта идиотская фраза? Прочитал ли я ее в какой-то книжке или придумал сам? А если придумал, то что я имел ввиду? Черт! Сколько времени?!»
Никита рывком сел, сбросив с себя мокрую от пота простыню. Яростно протер заспанные глаза, поморгал, прищурился фокусируя зрение на круглом циферблате, висевшего над проходом морского хронометра. «Мать честная!» Стрелки показывали одиннадцать часов, четырнадцать минут. В квартире было совершенно тихо. Вернее не так… Тихо было в самой квартире. Из приоткрытого же окна доносилось множество разнообразных звуков. Гулко гавкала, какая-то псина, очевидно заскучав в отсутствие хозяев. Ей визгливо подтявкивала еще одна товарка. Громко шелестела листьями большая береза растущая прямо напротив окна. Стрекотали полчища кузнечиков. Из близлежащего детского садика раздавались голоса гуляющих малышей. «Где все?» Тут только Никита вспомнил о своем утреннем недуге. Настороженно прислушался к ощущениям. Ощущений не было никаких. То есть организм не чувствовался… он вновь работал, как этот морской хронометр над дверью, четко и слаженно. Хорошая все-таки штука — этот черный браслетик! Да и лекарства у СК продвинутые, не чета людским! Однако, куда же все подевались. И тут в голове словно взорвалось: «Нам же к двенадцати нужно в городе быть!» Никита вскочил с постели, и как был, в одних трусах, пробежал по всем комнатам. В квартире было пусто. Он схватил свой сотовый, быстро нашел в телефонной книжке Милу… и опустил руки. Сел на кушетку, отложил телефон в сторону. Он не мог ей позвонить, перед глазами явственно встали печальные события вчерашнего вечера. Что же делать? Никита заметался по комнате. Телефон вдруг зазвонил сам. Он схватил трубку, на дисплее высвечивался незнакомый номер. Кто это еще? Нажал клавишу соединения.