Захватив поднос, Забелин пристроился за свободный столик и принялся неторопливо есть, по привычке, поглядывая по сторонам. За соседним столиком уселся мужчина в грязном потрепанном пальто бомжеватого вида. Он изредка смотрел на оперативника, словно ожидая от него какой-нибудь подачки. На подносе перед мужчиной лежала только булочка, и стоял стакан с чаем.
В ведомственное кафе Сергей опоздал из-за встречи с конфиденциальным источником. Сама встреча была запланирована в одном из номеров гостиницы «Уральск», чьё высокое здание, облицованное белой плиткой, стояло напротив вокзала, и отделялось от него широкой привокзальной площадью.
Для встречи с «Николаем» Забелин использовал, по договоренности со своим приятелем — начальником службы безопасности гостиницы, разные гостиничные номера. Это было удобно. Дежурные по этажам, горничные и другой обслуживающий персонал не запоминали их посещений и не сплетничали потом о необычных клиентах — то ли голубых, то ли мафиози. Иногда, правда, беспокоили гостиничные проститутки, которые, видимо, по наводке дежурных, звонили в номер и предлагали свои услуги.
Вспомнив о проститутках, Забелин усмехнулся про себя — однажды, в одной из командировок его поселили в номер с таможенником, приехавшим на семинар. Таможенник был откровенным балбесом, пил и кутил напролет. Еще до подселения Забелина он вызвал проститутку, а после взял у нее квитанцию. На этой квитанции, которую ради любопытства посмотрел Сергей, стояла цена — 50 р. и было написано: «За оказание интимных услуг». На непонятной подписи красовалась синяя печать ТОО «Услада». Таможенник тогда сказал, что предъявит ее в финансовый отдел для получения компенсации и Забелин не понял, то ли шутил, то ли серьезно говорил его нетрезвый сосед…
На очередную встречу агент не явился. Причины могли быть самые разные: срочная работа, задержал шеф или что-то другое. Если встреча не состоялась, то она автоматически переносилась на это же время в другой, заранее оговоренный день.
Сергей не слишком переживал по этому поводу — в последнее время от «Николая» редко поступала оперативно значимая информация. По-видимому, сказывалась общая атмосфера в стране, созданная либеральными средствами массовой информации, которые не уставали убеждать, что «стукачеством» занимаются негодяи и сволочи, в общем-то, больные люди, изгои общества. «Но ведь агенты, информаторы, как их не называй, — размышлял Сергей, — являются неотъемлемой частью любой спецслужбы, что КГБ, что ЦРУ. Без них мы слепы как котята. Странно, что журналисты все время так пекутся о безопасности людей, но при этом сами уничтожают сами основы безопасности».
Ответ на самом деле был для него очевиден. Большинство газет и телеканалов принадлежало конкретным лицам, связанным с криминалом, а криминалу не надо, чтобы по нему работали.
Забелин вспомнил, как в тревожные дни октября 1993 года звонил своему приятелю в одно из сибирских Управлений Министерства безопасности, как оно тогда называлось, и тот ему рассказал занятную историю. Оказывается, его вызвали на встречу криминальные авторитеты, очень переживавшие по случаю возможной победы «красных». Они хотели договориться, чтобы их не трогали, если к власти придет Верховный Совет.
— Дядя, оставьте немного супа, — послышался за спиной Забелина тонкий детский голос.
Он обернулся и увидел исхудавшего мальчика лет десяти, который голодными глазами смотрел на него.
— Родители, где у тебя? — спросил Сергей, чувствуя, как у него перехватывает горло.
— Мамка пьяная лежит, отца нет, — ответил мальчик, — у меня еще сестренка есть.
Забелину, почему-то на ум пришла аналогия с чекистами времен гражданской войны, когда они занимались беспризорниками. Но тогда была Гражданская война.
— Садись, ешь! — вздохнул он и пододвинул он тарелку мальчику, а сам поднялся и купил ему несколько булочек, еще теплых, вкусно пахнущих, мягких. Он положил их на стол и сказал:
— Поешь, а это отдай сестре.
Он погладил мальчика по голове и вышел из столовой. Есть ему уже не хотелось. Пронзительно синие глаза на исхудавшем лице мальчика — вот что запомнилось ему. «Наверное, это сейчас и есть настоящее лицо России, а не глянцевые лица на рекламном плакате» — решил про себя Сергей.
На поясе у него, запищал пейджер. Глянув на экран, Сергей понял, что его вызывает Шумилов. Он огляделся и, увидев несколько уличных телефонов, висящих под большим длинным козырьком, двинулся к ним.
— Николай Поликарпович, ищете? — спросил Забелин.
— Где пропадаешь? — поинтересовался Шумилов, глухо кашлянув в трубку.
— Встречался с источником «Николаем» на явочном пункте в гостинице.
— Все ясно. Давай, возвращайся, дело есть!
— Буду через двадцать минут.
Поздним вечером к бару «Джон Сильвер» подъехала белая вазовская «шестерка», из которой вышли Цыганков и Забелин. По вечерам было еще прохладно, и они оделись в тяжелые кожаные куртки, джинсы, на ногах теплые ботинки.
Вывеска над баром горела красным неоновым светом, внося тревожащий отсвет в сумрак наступающей ночи, окрашивая, стоявшую у тротуара машину белую машину в бледно-розовый цвет.
До встречи, на которую они приехали, еще оставалось время, и Цыганков закурил.
— Серега, зачем тебя Шумилов вчера искал? — спросил он, пуская струю синего дыма в быстро холодеющую темноту.
— Информацию надо было проверить по одному аукциону. Срочно. Его проводили на той неделе и, якобы, результаты подтасовали. Но я сразу сказал Шумилову, что такой информации у меня полно, после каждого аукциона сигнал на Красовскую. Только зацепить её пока не можем.
— Понятно! А для чего тебя Шумилов отправил со мной? Виккерс не опасна, зачем мне прикрытие?
Цыганков говорил о предстоящей встрече с то самой бизнес-вумен, которая подала заявление о вымогательстве в начале мая. С ней они должны были встретиться сегодня вечером.
— Так, на всякий случай! — пожав плечами, ответил Забелин. — Слышал, как Кислицын разговаривал, когда мы лажанулись с задержанием? Лишние проблемы нам не нужны. К тому же, твоя Рита не такая уж и овечка. Сам говорил, что она связана со «Спартаковцами».
— Источник сообщил. Он у меня из воров — псевдоним «Горбушка».
Сергей улыбнулся.
— Сам придумал?
— А то! У него череп лысый, вот я и решил, что такое погоняло будет в самый раз.
Цыганков щелкнул пальцами и недокуренный бычок, прочерчивая едва тлеющим огоньком пологую траекторию, скрылся в темноте. Забелин, чувствуя вязкую сырость холодного вечера, сунул руки в карманы куртки. Он поинтересовался:
— Твой «Горбушка» не сказал часом почему «спартаковцы» решили прикрыться нами, а не вызывать Матвея на стрелку?
Забелина всерьез занимал этот вопрос. Ему казалось, что здесь скрыта какая-то тайна, специальный умысел, призванный подставить их службу.
— Не, не сказал! Бояться, я думаю. За Матвеем длинный шлейф тянется всяких дел. Крови много… Маргариты не было в городе пару недель после нашего прокола. Сейчас приехала из Италии, и я сразу вытащил её на встречу.
Глянув на часы, Саша сказал:
— Ладно, пора! Короче, ты подойди к бару, возьми коктейль и оставайся там. А я за столик, так чтобы контролировать вход, да и тебя будет видно.
Он ушел в бар. Его голова с иссиня черными волосами мелькнула несколько раз между столиками, пока он не нашел свободное место и не пристроился у окна — Забелин наблюдал за ним через стекло с улицы. Цыганков сел лицом к входной двери, как обычно садится любой оперативник, чтобы успеть среагировать в минуту опасности.
Следом внутрь пошел и Сергей. Он устроился, как и договаривался с Сашей, на высоком стуле у барной стойки и медленно потягивал фирменный коктейль «Долина Бекаа», обладающий кисловато-сладким вкусом и запахом каких-то трав, похожих на вермут «Мартини». Это был уже второй бокал.
Забелин изображал из себя одинокого бездельника, не знающего, чем занять время. Вероятно, для окружающих он и был таким бездельником — странным, подозрительным. Никто его не интересовал: ни девицы легкого поведения, шляющиеся вокруг, ни мальчики-геи.