Убеждаются, что Ландезен с Ко. и Николай с дамами уплыли, садятся в лодку и отправляются в атаку.
В двух больших лодках (с восемью гребцами, из коих двое то и дело бросаются в воду с веревкою в зубах и тащат лодку в тех местах, где течение было слишком сильным). Николай со свитой отправились вниз по течению, чтобы осмотреть пороги. Худощавые гребцы-нубийцы, подрабатывающие этим промыслом повсюду в Египте, в серых войлочных тарбушах, в цветных рубахах с широкими рукавами, в ситцевых жилетах, застегнутых спереди на множество мелких пуговиц, в шароварах и на босу ногу. Отличаются и от негров и от феллахов с их гороховым цветом лица, напоминающим кофейный цвет самого Нила. Кожа нубийцев красно-бурого шоколадного цвета, их называют «барабра» (множ. от «бэрбэри»). Высокий и прямой лоб, тонкие брови, продолговатый узкий облик без выдающихся скул, толстые губы, не прикрывающие зубов. Запевала ритмичными звуками ободряет товарищей по работе.
Туристов, не желающих плыть на дхабии, доставляют к рождению порогов, откуда на верблюдах сухим путем в деревню эль-Махату, чтобы там взглянуть на полный их разгул.
У деревни эль-Махаты, соответствующей в торговом отношении Асуану (местечко против Фил есть лишь пристань этой деревни), под сикоморами и думовыми пальмами напиваются из общего для людей и скотины колодезного бревна и затем идут мимо куч фиников, одетых, как в серые чехлы, в дорожную пыль. На воздухе, под лучами солнца, плоды превратились в тощие, сухие деревяшки.
Около эль-Махаты те же каменные груды по берегам, то же сильное и могучее течение, но без гула, грохота и плеска горных рек, журчание струй у камней да вечный шепот пены не в силах разбудить мертво-скалистой окрестности.
Пороги не живописны и не величественны. На всем их протяжении нет ни одного водопада. В самой бурливой части, узком проходе Баб-эль-Шелала, 150 футов течения имеют лишь десятифутовый уклон.
Николай со свитой пристают к мыску с пологим подъемом. Стройные пальмы на разбросанных по реке каменистых островках. Туземцы прыгают попеременно с обрыва в стремнину, появляются на поверхности, сидя верхом на бревнах, ловко пристают к берегу шагах в пятидесяти ниже. Выйдя из воды, чрезвычайно ловко взбираются по скользкому подножью утесов и неотвязно молят о бакшише (бакшиш требуют везде по Нилу, но особенно в Нубии).
«Real, Cataracta, Soudan, Nubia…»
Затем Николай со свитой поднимаются вверх. В это время Фаберовский с Владимировым пытаются завести на лодке двигатель. Это не получается. Иных движителей, кроме электродвигателя, у них нет. Они могут попытаться всплыть, но для них это автоматически будет означать конец — Каннингем не простит им обмана. Их медленно сносит прямо в порог. Очухавшийся Пападакис пытается заставить их всплыть. Его убивают. А Николай и иже вышли на пологом мыске и смотрят, как арабы прыгают в воду и плавают через порог. Когда Николай в разговоре с дамами, отвернувшись от воды, смеясь говорит Ландезену о его чрезмерной бдительности, тот вдруг видит стальное тело подводной лодки, пролетевшей через порог. Испуганные арабы выскакивают на берег, не поняв, что это было. А Фаберовский и Владимиров, кувыркаясь, спускаются вниз. Затем, придя в себя, Фаберовский продувает балласт и они всплывают у острова Элефантина.
Обычно на остров высаживаются с восточной стороны острова к набережной, смотрящей на Асуан. Во время низкой воды набережная эта поднимается метров на 15 над уровнем Нила, к которому спускается широкая гранитная лестница, образующая на половине площадку. Внизу лестницы открывается дверь, а наверху ее была небольшая часовня, разрушенная в одно время с обоими храмами. На стенах видны деления, служившие для измерения подъема воды в реке. Это все, что осталось от древних памятников, все остальное превращено в мусор.
Вылезают из лодки, выволакивают Курашкина, и топят ее вместе с телом Пападакиса на середине Нила, а сами плывут к берегу. Упившегося Курашкина там и оставляют. Николай же садится в лодки и поднимается вверх, чтобы посетить храм Исиды на острове Филе, возносящий свои развалины на розовогранитном подножии. Пристает к каменной лестнице с римской аркой в вышине, чуть ли не единственному доступу на остров. Оцепляющая его со всех сторон набережная с убылью воды превратилась в неприступную стену.
Глава 50
Фаберовский с Владимировым довольно побитые после катания через пороги. Фаберовский объясняет жене, что это все Ландезен и Ко. хотят его убить. Она начинает слегка верить. Их выхаживает доктор Смирнов, который удивлен невезением, постоянно выпадающим на долю Фаберовского.
Перед обедом Николай и свита пешком совершает прогулку по Асуану на базар. Николай приглашает Фаберовского с Пенелопой и Владимирова с Эстер, чтобы Пенелопа была рядом с ним (одну он ее пригласить не может). На базаре Продеус встречается с Гризли и они вместе гуляют, одновременно следя за Фаберовским и Владимировым. (Она следит для Смита и Ко). Эстер договаривается с Волковым, что он пришлет к ней этой ночью того самого настоящего казака (Стопроценко). Сам Стопроценко, улучив момент, пытается выяснить у поляка, почему наследник до сих пор жив. Фаберовский предупреждает его насчет Курашкина.
Базар в Ассуане наиболее живописный во всем Египте. Он начинается тотчас за городскими воротами. Солнечный свет, струящийся через сломанные места в крыше, дает очаровательный результат. Над базаром сделан навес из досок, положенных на балки, стоящие на вертикальных бревнах. Доски гнилые и с прорехами.
Здесь продаются вещи из Судана: палицы из черного дерева, луки с колчанами и стрелами, дротики, копья, кинжалы в ножнах из змеиной кожи, надевающихся на руку, щиты из кожи гиппопотамов, ткани, рога антилоп, шкуры пантер, глиняная посуда и музыкальные инструменты, пики с красными мохрами и волосами около лезвия, суданские широкие кинжалы, слоновые клыки, наваленные кучами, массивные серебряные кольца и браслеты, и яркие полосатые ковры. За 25 франков в Нубии можно купить чучело крокодила, набитое соломой. Кроме безделушек, которые продают и на берегу, здесь также продают дешевые материи, предметы домашнего обихода и т. д.
Дети на базаре кривляются, кувыркаются и играют на тростниковых свирелях, взрослые гремят серебрянными деньгами, предлагая разменять соверен или доллар. «Кассура, эль-хавагия, кассура!» (кассура, вероятно, означает мелочь). За это туземец поблагодарит и даже не попросит бакшиша.
Доллар на местном наречии — всякая серебряная монета 5-франкового достоинства. Здесь не обманывают, зато сами очень подозрительны. Получая пиастр за проданную вещь, обнюхивают, рассматривают со всех сторон, пробуют на зуб. «Кайро! Кайро!» — кричит мальчишка (т. е. «фальшивая») и возвращает монету обратно.
Николай и свита купили себе несколько вещей. Николай дарит какую-нибудь безделушку Пенелопе. Он как-нибудь обижает ее (очень откровенно). Фаберовский с Владимировым пытаются следовать за ними, но Ландезен слишком бдительно охраняет, и они уходят, оставив дам со свитой. Зажав где-нибудь в углу Пенелопу, Ландезен пытается выяснить про ее мужа. Рассказывает, что Курашкин утверждает, будто плыл с ними на подводной лодке, но был найден на берегу совершенно пьяный. Но приближение наследника спасает Пенелопу. Появляются Филарет и Курашкин, поп выговаривает хохлу за его пьянство и бредни про лодку.