— Дома?.. — Ивану не хотелось тут оставаться. Погода хорошая, а на улице вместе со Светкой — это почти наедине. — А может, мы…
— Мы без тебя сходим! — Света вернулась, встала за спиной Ивана, положив руки ему на плечи. — Даже быстрее обернемся. Да, Ваня? Сходим в лес или ты устал?
— Я… Нет! — в лес со Светкой — да что может быть лучше? Конечно, ни к чему им эти улицы, кафе-мороженое с заляпанными столиками. — Нет, не устал! Идем!
— Подожди, надо маме помочь…
— Идите, я вымою потихоньку… — Софья Александровна с кряхтением поднялась. — Только осторожнее там, Ванечка. Сейчас такие времена, что…
— Что в лес только стар да млад ходит! — засмеялась Света. — Мы все лето бродили, на грибы охотились — там спокойнее, чем в городе! Ну, пока, мамулечка, мы быстро… Ой, Ваня, а сапог-то у тебя нет! Позавчера ливень прошел, до сих пор в низинках грязно.
— Да ладно… — Иван уже натягивал китель. — Пустяки.
До леса дошагали быстро, Света жила на окраине. Она уверенно повела его какими-то тропками, все время без перерыва болтая. Рассказывала, и как они с матерью зимой старые вещи перешивали, и как в школе умудрилась по истории пару схватить, и как ее с подругой у ресторана за проституток приняли — про все подряд. Иван сперва пытался слушать, потом махнул рукой, пошел сзади. Свежее дыхание леса быстро выдуло алкоголь, подарило свое особое опьянение. Светка часто потряхивала головой, эта привычка у нее сохранилась с самого детства, и светлые волосы вновь и вновь разлетались по плечам. Она была той же, но и немного изменилась, будто дозрела, налилась… Тоненькая, хрупкая, но женщина. Руки тянулись к ней, но Иван все оттягивал момент объятия, усмехался своим чувствам.
— Вот, — Света наконец остановилась, обвела руками вокруг: — Вот это наша первая полянка. Здесь грибное место, а дальше в низинке ягодники начинаются. Здесь и будем собирать. Благо тут, похоже, никого не было.
— А тропинки? — Иван опустил глаза и понял, что с тропы они уже давно свернули.
— Ты смешной! — покачала головой Светка. — Ваня, ты меня прости, но и правда надо набрать ягод… Денег нет совсем, честно. Завтра бы мама продала, пока я в школе, вот и…
— Ну конечно, наберем! Что ты? Я же все понимаю!
— Да?! — Света улыбнулась, будто солнышко выглянуло из облаков, и одновременно немного лукаво. — Тогда ты обходи поляну с той стороны, а я с этой. Кто первым до того дуба доберется, тот и победил! Только чур не жульничать, чтобы полная корзина или полный туесок набрался!
— Так уж и полные?.. — Иван, по грибам да ягодам специалист невеликий, с сомнением поглядел на свою корзину и лежащий в ней с виду небольшой, но весьма вместительный, как он помнил с детства, туесок. — Постараюсь.
— Не ленись!
Света скрылась в зарослях малины. Иван, вздохнув, повернулся к ней спиной и тоже занялся делом. В голове всплыла детская песенка: одну ягодку беру, на вторую смотрю, третью примечаю… Нет, как-то не так… В кителе было не слишком-то удобно, того гляди раздерешь об ветки, да еще эти значки звякают. Хорошо хоть комаров не было — видно, очередная «волна» этих тварей уже передохла, а новая еще не вылупилась из яиц.
Время от времени Иван аукал Светлане, просто так — чтобы услышать ее. Обычно в ответ долетало какое-нибудь поддразнивание: «Работай, солнце еще высоко!» или «Как ты далеко-то еще!» Он почти обогнул поляну, уже вот-вот должен бы выйти на «финишную прямую», повернуться лицом к дубу, и вдруг понял, что увлекся, давно не звал Свету.
— Э-гей!
Тишина. Иван сорвал еще несколько ягод, позвал опять, потом громче. И тут услышал далекий, будто приглушенный чем-то крик. Корзина вывалилась из рук, еще не соображая толком, что делать, Иван рванулся сквозь заросли. Кителя он не жалел, что-то подсказывало, что случилась беда. Но Света не должна была оказаться так далеко!
Под ногами оказалась другая корзина, поменьше. Почему Света ушла? Куда? Он опять услышал крик.
— Стоять!! — взревел Иван, обращаясь к неведомому врагу. — Убью!
Он бежал по лесу, время от времени останавливаясь, чтобы снова услышать Свету, но она молчала. Только бы не медведь! Да пусть и медведь, была бы жива — Иван был готов броситься и на медведя с голыми руками. Треск ветвей слева и сзади, какое-то будто рычание — он развернулся, в три прыжка вылетел к поваленному дереву. Здесь, у вывороченных давней бурей корней, он и увидел Свету.
Она не кричала, хотя навалившееся сверху существо не зажимало ей рот. Видимо, и раньше она вскрикивала чуть слышно, потому и казалось, что звуки долетают издалека. Света просто лежала и смотрела наполненными запредельным ужасом глазами то ли в лицо, то ли в морду того, кто ворочался между ее ногами. Ивану бросилось в глаза разодранное платье, а потом он видел только поросшую каким-то серым мехом широкую спину.
Почувствовав удар, оборотень выпрямился, рыкнул и вслепую ударил, скорее даже отмахнулся длинной мощной лапой. Он слышал крики Ивана, знал, что кто-то появится, но уж очень сладкая попалась жертва. Нет, не красота девушки его привлекла, а ее способность ужасаться, падать в пучины страха. Именно поэтому оборотень захотел ее, не убил сразу. Простейшее заклинание, вызывающее ужас, сразу парализовало волю Светланы. Сладко, сладко…
Оборотень снова взревел, с наслаждением провел когтями по груди, животу жертвы, снова прижался к ней, насаживая поглубже. Запах крови, пьянящий, и недоступный восприятию людишек запах ужаса, доводящий до исступления, — изысканный коктейль. Много еды, ведь кроме девушки есть еще и ее друг… Он почему-то не умер, хотя оборотень не просто отмахнулся от него, к удару, способному свалить буйвола, добавилось «заклинание смерти» третьего уровня. А теперь оборотень слышал шорох, будто парень снова вставал на ноги. Странно… Хрустнул под весом насильника бедренный сустав, Света опять застонала.
Иван, почти ничего не видя, опять бросился на проклятую спину, но врага на месте не оказалось. Оборотень понял, что произошло нечто непредвиденное, и мгновенно заставил себя отрезветь. Он отскочил с такой легкостью и скоростью, что Иван почти упал на растерзанную Свету, увидел свое отражение в ее затуманенных, расширенных зрачках. Он повернул голову и успел заметить окончание превращения — оборотень полностью принял вид медведя, серый мех сменился на бурый, последние человеческие черты исчезли со звериной морды. Привиделось?..
Иван успел вскинуть руки, защищая голову, но удар был слишком страшен. В шее что-то хрустнуло, вокруг затрещали кусты — перелетев через поваленное бурей дерево, Иван, почти потерявший сознание, ударился о землю. Оборотень вскочил на толстый ствол, навис над ним и добил необычайно живучего человека — это не было обычным ударом, лишь дернулись в сторону жертвы когтистые лапы. Можно сказать, оказал челове-чишке честь — применил к нему заклинание «вырванного сердца». Обычно оборотни убивали так соперников только своей расы или других магов. Если противник не успел защититься магией — редко выживет даже сильнейший боец-оборотень или вампир, гораздо более живучие, чем человек.
Света опять застонала, и медведь опустился на четыре лапы, подошел к ней. Как самка она его больше не интересовала. Пища… Иван не слышал, как хрустели косточки заживо пожираемой, все еще парализованной страхом девушки под зубами твари. Она была вкусна, напоенное ужасом мясо таяло во рту. Когда остались лишь самые крупные кости, медведь вылизал длинным языком траву, подбирая капли крови, и побрел прочь. Он был сыт, пусть второго человека едят муравьи.
Иван очнулся ночью, содрогнулся от холода. Попробовал встать и со стоном повалился — вывихнутая в щиколотке нога безобразно распухла. С трудом восстановив в памяти произошедшее, он стал звать Свету, срывая голос, но ответа не дождался. Завывая от отчаяния, Иван перевалился через дерево и увидел в свете луны почти голый череп, клочки платья, прядь волос, рассыпавшиеся бусы… Это было слишком ужасно, чтобы быть правдой. Так не бывает!