Я постарался вспомнить, что мы такого сделали, чтобы поставить на место вашингтонских воротил, но ничего не вспоминалось особенного.
— И что же мы с тобой натворили?
Серый без слов протянул мне картонную папку с трогательными тесемочками. Не хватало только традиционной надписи «Дело N__». Она была уже развязана, но показалась мне очень легкой. Она и не могла быть тяжелой, потому что внутри нашелся одинокий листок с короткой — на полстраницы — записью. Я пробежал по ней глазами и удивился:
— Это серьезно? Кредитная линия на десять лет в тридцать миллиардов долларов?
— Серьезнее быть не может, — самодовольно ухмыльнулся Серый. — Связанный кредит. Обвешан обязательствами как собака блошками. Мы даем Горбачеву деньги, а нам за это обширные преференции во внешней торговле, в создании совместных предприятий, и много, много, много чего еще. Все будет делаться через Moskow Narodny Bank Limited.
— Это же у меня? В Лондоне? Та самая синекура в Мооргейте, куда так стремится попасть каждый банковский служащий из СССР?
— Он самый, — подтвердил Фролов. — Английский банк со стопроцентным советским участием — абсолютный уникум, с вековой историей и филиалами в Нью-Йорке, Берлине, Париже, Сингапуре и Шанхае. Он и выступит агентом в сделке. А с нашей стороны сделку обеспечит группа банков: крупнейшие кредиторы — Первый Республиканский из Далласа, Южный Банк, Мэрилендская Национальная Корпорация, ну и по мелочи несколько.
— А не опасно? Разведет потом Горбачев руками, скажет: ну, понимаете, товарищи, ну не смогла я! И плакали ваши договоренности?
— Шутишь? — Серый улыбнулся так широко, словно и в самом деле услышал нечто смешное. — Кредитный договор составлялся юристами Arthur Andersen, там нет места для подобных хитростей. Получит геморрой почище царских облигаций, выпущенных до семнадцатого года, которые, кстати, MNB только-только погасил. Главное, чтобы они наше соглашение в Кремле одобрили окончательно. Но, думаю, это все-таки случится. Потому что большого выбора у них нет, и если Михаил Сергеевич заупрямится — мы позаботимся, чтобы его отказ от денег подался в советской печати под правильным углом. У них же сейчас гласность, плюрализм — вот и пусть расхлебывает, пусть объясняет товарищам причины своего саботажа и отказа от кредита размером в весь внешний долг Советского Союза? Но если все же он примет условия и откажется от ползанья на брюхе перед МВФ и ВБ, то очень скоро товарищ Горбачев будет нашим лучшим другом. И проведет реформы так, как нужно, а не как у него получается обычно. А будет строить из себя подвижника — получит хрущевский сценарий. Желающие пересесть в его кресло уже есть. Как у Шекспира: «Отчаянный недуг врачуют лишь отчаянные средства… Иль никакие».