Было лишь три основных и понятных проблемы, мешавших воплощению планов в жизнь: боязнь властей за бесконтрольные звонки своих граждан — обычное "как бы чего не вышло"; недостаточное финансирование для внедрения системы повсеместно в рамках существующей в стране экономической модели — ведь даже переведенные на самофинансирование институты не могли самостоятельно браться за столь масштабные проекты; и проблема сопряжения нового формата связи с имеющимися телефонными линиями.
И если последние две решались достаточно просто созданием столь модного в последнее время СП, которое и было зарегистрировано на паритетных началах моим фондом Royal Privada d'Andorra с ВНИИС, Nokia и Ericsson, то первая проблема была способна довести любого нормального человека до белого каления! Согласование всего и вся со всеми подряд — от военкомата и милиции до местных ЦТУ — делали процедуру получения вожделенного телефона каким-нибудь председателем колхоза "Красные пироги" подвигом сродни хождению Афанасия Никитина за три моря.
Была еще и четвертая, самая для меня непонятная проблема всеобщей телефонизации — недостаточная емкость имеющихся станций городских сетей. Если в городе потенциально имелось десять тысяч абонентов, власть почему-то ограничивалась возведением АТС на пару тысяч номеров. Здоровенные залы с высокими шкафами, набитые релейной аппаратурой: доисторические декадно-шаговые станции, координатные и входящие в моду квазиэлектронные — всегда оказывались в недостаточном количестве. Может быть, это было связано с какой-нибудь плановой убыточностью городской связи? При стоимости для обывателя в три доллара в месяц? И при наращивании емкостей росли и убытки? Разбираться в вопросе было некогда, но я точно знал, что рынок связи нужно завоевывать сейчас, потому что потом, когда придут другие — нам ничего не останется и финальные потери окажутся гораздо выше.
Приходилось за свой счет, в расчете лишь на прибыли будущих периодов, наращивать мощности проводной телефонии в городах, продавать станции в рассрочку по лизинговым и факторинговым схемам, сдавать в аренду, с последующим выкупом и без него — условия приобщения к миру мобильных коммуникаций были в Союзе необыкновенно гибкими. В то же время у населения на руках к концу восьмидесятых оказались приличные суммы, заработанные честным трудом, которые тратить оказалось некуда. Складывать их на сберкнижки — не особенно перспективно, потому что накопленное богатство тоже тратить будет некуда, но получить вместо этого бессмысленного накопления востребованную услугу желали многие. И мы шли людям навстречу, насколько можно расширяя условия предоставления связи. Все это пожирало вкладываемые капиталы со скоростью уничтожения материи черной дырой, но размер рынка сулил со временем компенсировать любые расходы. Если бы только удавалось ежемесячно сколько-нибудь расширяться, не зарываясь в бюрократических склоках с начальниками всех уровней, боявшихся принять, как они говорили "политическое решение". Не знаю, в чем состоит политика при выдаче телефона леснику, но, видимо, есть что-то в высшей политэкономии, недоступное разумению обывателя.
Сильно помогла идея одного из инженеров ВНИИС, предложившего выдавать государственным структурам один аппарат с оплаченным на пару месяцев трафиком бесплатно на каждую коммерческую продажу. Ему самому было не очень понятно — за счет каких ресурсов это будет возможно, но перед ним стояла задача взрывного расширения сети и он предложил одно из решений, подхваченное руководством. И дело сдвинулось с мертвой точки — начальники всех мастей сами потащили клиентуру в наши салоны связи.
Вместе с тем, деньги и обещания денег творят чудеса и постепенно бюрократические препоны устранялись, делая связь доступной многим. Договариваясь с местными властями об открытии филиалов СП, мы обещали, что не менее половины прибыли не будет выводиться из областей и краев и предназначена для реинвестирования в новые проекты — для расширения самой сети "Волемот", а так же побочных и сопутствующих предприятий. И нам верили, не забывая навязывать в соучредители своих родственников и друзей.
Если у кого-то на Западе и была мысль проникнуть на советский рынок связи, то уже через год о ней стоило бы забыть. Я сам платил пять долларов за минуту разговора, а Иван Петрович Семенов укладывался в двадцать рублей в месяц за ничем нелимитированную связь.
Но этого было мало, потому что страна и без того варилась в собственном соку больше полста лет и к большому успеху это не привело. "Руководящая и направляющая" много раз пыталась наладить экспорт своих технологий, рекламируя по всему миру за бесценок поставленные арабам, пуштунам и индейцам электростанции, заводы и фабрики, но поскольку к коммерции руководящие работники последних десятилетий относились с презрением, то и результат был соответствующим. Пока станки, самолеты и автомобили предоставлялись "друзьям СССР" за полцены или вовсе бесплатно — они с удовольствием пользовались дарами, но стоило запросить полную цену и возможный клиент уходил, не чувствую себя ни в чем обязанным. Но если только отдавать, ничего не получая взамен — даже просто лояльности — то и итог будет ожидаемым. И все же выходить на мировой рынок следовало именно теперь, когда технологический задел был сравним с тем, что мог показать человечеству Запад, а кое в чем даже опережал. Еще года три-четыре демократических "преобразований" и не то что преимущества не останется — мы станем даже идеологически неотличимы от какой-нибудь Франции, но при этом не сможем предложить рынкам ничего, что не могла бы им дать та же Франция. И при этом в условиях тотальной свободы на перемещение капитала, труда и энергии наше предложение будет либо дороже французского, либо принесет ущерб советскому хозяйству в целом, как рассказывал незабвенный Валентин Аркадьевич Изотов.
Поэтому была разработана схема вовлечения ВНИИС в мировую экономику, которая позволяла получить доход, не особенно высвечивая выгодоприобретателей.
Новое СП — "Volemot Union", занимавшееся в России мобильной связью, доля ВНИИС в котором была была достаточно высока — почти половина, выступило одним из учредителей MobilNet — компании, зарегистрированной в Гонконге при участии Hutchinson Wampoa (Хэцзи Хуанпу) Ли Ка-шина и Semiconductors Research and Manufacturing, руководимой Майком Квоном.
У Ли Ка-шина, богатейшего человека Азии, улыбчивого китайца, считавшего, что главное счастье человека состоит в том, чтобы"…трудиться и получать прибыль", Генеральным директором головной компании, купленной лет десять назад у вездесущего HSBC, состоял некий Саймон Мюррей, с которым Майк Квон свел близкое знакомство.
И если биография самого Ли Ка-шина была внешне прозрачна, обыденна и проста: ширпотреб, строительство, порты-причалы-поезда, то его директор оказался человеком, повидавшим многое. Это был совершенно замечательный типаж того самого "космополита", которыми пугали моих родителей их комсомольские вожаки: англичанин, отслуживший контрактный срок во французском Иностранном Легионе в Алжире в те самые годы, когда демократическая Франция во главе с Де Голлем душила алжирский "сепаратизм", топя северную Африку в реках крови, потом торговавший всем подряд в таиландском представительстве французской фирмы и в конце концов спевшийся с Ротшильдами, на деньги которых он открыл свое первое самостоятельное предприятие, проданное чуть позже его нынешнему боссу.