Общее впечатление сложилось мерзотным — словно вляпался в коровью лепешку. Что-то не слышал я от Newsweek столь же плаксивых сожалений о тюрьме народов в виде Британской империи или покаяния о развязанных войнах от Кореи до Гаити. Наоборот, любые недостатки — повод для оптимизма, потому что когда исправим, то станет лучше.
— Забавно. Пап, я понимаю, что образованный человек все время в чем-то сомневается, но нельзя же так реагировать на эту чернуху? Мы же с тобой в прошлый раз условились…
— Нет, ты скажи мне — это было или не было? Если все это правда, то зачем миру такая страна? С нечеловеческим режимом?
— С каким режимом? Отец, эта страна в начале века давала миру всего полтора процента производства, половина из которого приходилась на вооружения и развлечения знати. Сейчас — четверть мирового продукта дает СССР! Распоряжается с каждым годом своим богатством все хуже — вот этого не отнять! Эта страна без этого режима была обречена остаться той самой Верхней Вольтой, но без ракет! Было-не было… А что это поменяет? Ты решишь бросить свою страну или встанешь на сторону тех, кто ждет ее разрушения? Какой у тебя выбор? Разве не хотим мы сделать Россию богатым, сытым, авторитетным государством? А если так, то зачем обращать внимание на всяких шакалов, кусающих приболевшего льва?
Я вылез из-за стола, подошел к книжному шкафу, прошелся пальцем по корешкам:
— Вот тебе полный сборник всех этих глупостей, что еще будут печатать в "Огоньке". Товарищ Роберт Конквест, "Большой террор", части первая и вторая. Это с него началось обязательное привязывание репрессий к коммунистам. Отсюда растут ноги у статеек Коротича. Пойми простую вещь: "холодная война" — это не термин для чего-то труднообъяснимого. Это просто война без явного применения традиционного оружия. Но проигравшие точно так же останутся у разбитого корыта, с точно такими же последствиями. Вот здесь, в твоих журналах очень много написано о невинноубиенных "врагах народа". Цифры разные — от трехсот тысяч до двадцати-тридцати миллионов, здесь все зависит от фантазии автора статьи, но смысл один: их всех убили злобные коммуняки. Ты сейчас бываешь в Союзе?
— Часто, — отец немного начал успокаиваться.
— Тогда ты должен видеть как одни люди, условно "прозревшие", готовы посворачивать шеи другим — ортодоксальным коммунистам. Почему же ты думаешь, что в двадцатые-тридцатые годы все было иначе? Почему ты думаешь, что не было никаких "вредителей", саботажников и "врагов народа"? Вот тебе ситуация: советский человек, партийный чиновник, уполномочен закупить где-нибудь в Дании металлоконструкции. Он приезжает в Копенгаген, объявляет конкурс и получает несколько предложений от разных фирм. Большинство из них ставит цену на изделие в десять крон за килограмм, а одна — восемь. И этот чиновник отдает предпочтение ей. Вроде бы все честно и понятно. И он кругом прав и чист как младенец, если упустить из виду, что десять крон будут стоить стальные конструкции, а восемь — их чугунные имитации, весящие в полтора раза больше. Итог закономерен: государство из-за разницы в общей массе тратит на пятьдесят процентов больше валюты и приобретает никуда не годный товар. Но у нашего чиновника все чисто: он покупал самое дешевое предложение в пересчете на килограмм веса! Кто он? Друг народа? Или растратчик и его деятельность должна вызвать вопросы у компетентных органов? А, может быть, имел место сговор и работают коррупционные схемы? Есть вопросы и появляется их решение в виде соответствующей статьи в Уголовном Кодексе. Почему ты думаешь, что какой-нибудь кулак, лишенный своего поля, но хуже того — с организацией колхозов лишившийся возможности эксплуатации односельчан, будет спокойно воспринимать ситуацию и запишется в коммунисты? Нет! Он при первой же возможности сыпанет в коробку передач фордовского трактора, купленного за валюту, вернее — за золото, горсть песка! Он кто в таком случае? Передовик труда? Безвинная овечка? Если люди готовы поубивать друг друга сейчас, когда вроде бы общество достаточно однородно, то представь себе, что творилось тогда, и как было возможно примирить разные взгляды сограждан в рамках воцарившейся морали? Только строгостью. Даже всем известная история Павлика Морозова, уже переврана. Вот посмотри, труд некоего Юрия Дружникова, в девичестве — Юрия Израилевича Альперовича. "Доносчик ноль-ноль-один"! Даже в руки брать противно. Пропаганда и информационный хлам. Но очень многие примут эту дрянь за подлинное откровение. Так?
— Можно было отказаться от такой кровожадной морали! — не очень уверенно возразил отец.
— Отказаться? Отказ от этой идеологии превратил бы Советский Союз в ту бессмысленную политическую кашу, которая существовала в России периода правления господина Керенского. Кто бы пришел к власти? Говоруны и демагоги? Или те самые бомбисты из социал-демократов, что убивали царей? И что бы они сделали? Как подготовили бы они страну ко Второй Мировой? Никак. Прав был родственничек Николая Второго Кровавого — Великий князь Александр Михайлович, когда говорил, что только коммунисты могли избавить страну от участи стать сырьевой колонией Антанты. В общем, что было — то было и этим нужно гордиться. А то, что написано у всех этих дипломированных врунов Конквестов, Дружниковых и Коротичей — просто элементы информационной войны. Которую в Лондоне и Вашингтоне освоили в совершенстве. А в Москве вдруг впали в маразм и все принимают за чистую монету. Хлопают ресничками, как девственницы-первокурсницы на колхозном поле перед сельскими парубками. Ты пойми, что эта война происходит во всем, кроме традиционных для войны средств — в информационном поле, в статистических данных.
Я достал из шкафа один интересный доклад, полученный на какой-то конференции посвященной развитию бизнес-связей с Росиией.
— Вот посмотри, один американский институт опубликовал свою оценку производительности труда в России. По его расчетам это выходит треть от американской. Но делает ли американский рабочий в три раза больше тазиков? Нет. Может быть, производство одного тазика занимает втрое меньше времени? Тоже нет. Всего лишь на двадцать процентов за счет лучшей логистики производства. Может быть, он добывает в три раза больше нефти за один час? Тоже нет. Так в чем же дело? Вся хитрость в двух вещах. Первая заключается в том, что в нынешней Америке оставлены лишь самые фондоемкие производства, обеспечивающие весь мир высокотехнологичными товарами вроде компьютеров. Ведь нетрудно догадаться, что производительность труда, выраженная в долларах, всегда будет выше у того, кто выпускает более дорогую продукцию. Изготовление одной обыкновенной уздечки требует столько же человеко-часов, сколько изготовление пяти компьютеров Macintosh, но посмотри на итоговую цену того и другого товара. Триста долларов уздечка и двадцать тысяч компьютеры. При прибыли на уздечке в сто долларов, а у компьютеров — в десять тысяч. Вот и весь секрет высокой производительности труда.
— А у нас, выпускающих все подряд, фонды размазываются тонким слоем повсюду — от женских панталон до межконтинентальных ракет, вытягивая среднее значение вниз?
— Есть такой эффект. Но это только первая особенность подсчета производительности труда. А вторая заключается в том, что расчет производится в долларах по специальной методике. И она всегда даст преимущество американцу, у которого помимо производственного сектора и сельскохозяйственного есть банки, инвестиционные фонды, казино и огромный сектор бесполезных, но дорогих и удобных услуг. За счет их оборота растет статистическая производительность среднего американца и вуаля: капиталистическая система производства ставит рекорды производительности, а социалистическая плетется в хвосте прогресса. Хотя в реальности все может быть с точностью до наоборот. Это просто военная хитрость, а ты на нее введешься, как речной карась. Точно то же самое и с потреблением, которое, если верить исследованию, составляет в СССР всего лишь пятнадцать процентов от американского. А причины все те же. Не верь статистике, верь своим глазам.