— Вот бес! — Я притопнул ногой и несколько раз с досады пнул ближайшее надгробие. — Сорвалась!
— Но-но! — раздалось снизу. — Кому тут жить надоело? Сейчас как вылезу…
— Засохни! Не до тебя!
— Ой, — грозный голос сразу изменился. — Прощения просим, ошибочка вышла. У вас все в порядке? Может, помочь чем-нибудь надо?
— Надо. — Я мрачно пнул надгробие еще раз. — Мне нужен кто-то, кого можно временно использовать в качестве жены.
— Извините, не могу. Я это… другого пола был при жизни. А Печальная Сель…
— Только что улетела.
Снизу послышалось неразборчивое бормотание — что-то вроде сожаления и осуждения одновременно. Причем было совершенно непонятно, кого тут осуждают, а кого жалеют.
— Эй, ты там! Подо мной! — Я опять потоптался возле надгробия. — Скажи там всем: мне женщина нужна. Срочно!
Снизу не ответили. Зато сзади послышался странный звук — смешение кашля и стонов.
Я обернулся, на всякий случай коснувшись рукояти обрядового ножа на поясе. Ожидал встретить кого угодно, но там стояли лишь студенты. Оба одинаково бледные, с выпученными глазами и открытыми ртами.
— Что?
— Это что сейчас было? — прошептала Дорис-Марджет.
— Ничего. Ну, что встали? Кто уровень фона записывать будет?
Студенты разом кинулись изображать бурную деятельность, оставив своего наставника в напряженном раздумье: что же такое произошло, отчего сбежала помешанная на замужестве Печальная Сельма, и что теперь делать с предполагаемой женитьбой Анджелина Маса.
Тем временем где-то…
Девушка лет двадцати, высокого роста, стройная, в глухом платье с потускневшим золотым шитьем на груди и по подолу лежала, скрестив руки, и не шевелилась. Она казалась спящей, однако не вздымалась грудь, не было слышно дыхания. В комнате царила тишина, настолько полная, что осторожные шаги за дверью прозвучали громом среди ясного неба. Кто-то шел по коридору.
А потом дверь осторожно приоткрылась.
В щель сунулся молодой человек. Судя по выражению лица, он просто бродил по замку и заглянул сюда из чистого любопытства.
— Ого! — послышался его шепот. — А что это такое?
Ему никто не ответил.
Молодой человек шагнул в комнату, тихо притворяя за собой дверь. Полумрак его немного напугал.
— Интересно, что здесь находится?
Собственный голос придал ему смелости. Он сделал несколько шагов и вытянул шею, сгорая от любопытства.
— Ну и ну… А мне говорили, что замок всеми покинут!
Он подошел ближе, рассматривая незнакомку.
— Она красивая… — Молодой человек говорил вслух, чтобы придать себе смелости. Уж больно жутко было обнаружить в пустом замке тело незнакомой девушки. Причем оно не истлело, выглядело как живое, разве что кожа отливала желтым, как старая бумага, да вокруг глаз залегли темные тени. Она не дышала и не шевелилась, но запаха тлена не чувствовалось. Стремясь в полутьме рассмотреть лицо красавицы поближе, молодой человек приблизился вплотную, низко наклонился к ложу… и внезапно понял, что же с нею не так.
— А-а-а! Она… она здесь!
Во двор замка как раз въехала карета, и дородная леди не спеша выбиралась наружу, к встречающему ее мужу и родственникам, когда громкий истеричный вопль заставил всех встрепенуться. В дверях показался бледный до зелени молодой человек с перекошенным от ужаса лицом.
— Она… она там! — задыхаясь, выкрикнул он. — Я видел! С-сам…
— Успокойтесь, Отто. — Граф Марек поморщился. — Что такого вы могли видеть?
— Я видел женщину! — воскликнул тот. — Мертвую женщину там, на верхнем этаже в восточном крыле! — Он указал дрожащей рукой на возвышающуюся над двором башню. — Она там, в той комнате! Лежит… мертвая!
— Что это значит, Марек? — Леди с тревогой обернулась к супругу. — В замке трупы?
— Ничего страшного, Анна, — ответил тот. — Отто, как я полагаю, отыскал-таки место упокоения знаменитой виконтессы Аниты Гневеш.
— Я не знаю, кто она. — Отто опять бросил взгляд на злополучную башню. — Но я своими глазами видел ее тело.
— Умоляю вас — не при дамах, — перебил его граф. — Ничего удивительного! Замку почти пять веков. Тут просто обязаны водиться привидения.
Пока шел разговор, из кареты выбралась юная девушка. Ее хорошенькое личико исказилось, когда она услышала последние слова отца.
— Луциан, это правда? Тут водятся привидения?
Шестнадцатилетний юноша очень хотел считать себя взрослым, поэтому он ответил с важностью человека, который каждый день имеет дело с необыкновенным: