Мэтр Куббик вскочил как подброшенный. Для моего партнера и начальника это было из ряда вон выходящее событие.
— Да-да, — инквизитор не замечал наших лиц, рассматривая медальон, — все верно. Надо бы поосторожнее с такими штучками… Отдыхаете? — холодно-любезно поинтересовался он. — Забыл! День для некромантов — время отдыха. Имеете полное право… Кстати, чем так воняет?
Мы переглянулись. Каждый успел уже принюхаться и не замечал ароматов вареной кошатины, но тут некроманты сразу почувствовали себя не в своей тарелке.
— Это студенты, практиканты… кошку варят…
— Ах студенты! — с ледяной улыбочкой протянул инквизитор. — Помню-помню! Такая милая девушка. — Он сделал жест ладонью, обозначая ее формы. — Было бы приятно с ними поздороваться, завязать отношения на будущее, так сказать.
— Эй, ребята! — гаркнул мэтр Куббик. — Перерыв!
В подсобке действительно запашок стоял еще тот, так что ничего удивительного, что Зимовит и Марджет выскочили оттуда, пихаясь локтями и жадно ловя раскрытыми ртами свежий воздух. Но едва увидев, кто приехал — медальон инквизитор нарочно выставил на всеобщее обозрение, — чуть было не нырнули обратно.
— Ну что же вы так? — притворно огорчился незваный гость. — Я понимаю, что нам с вами любить друг друга не за что, но на сей раз мой визит не имеет никакого отношения, так сказать, к профессиональной сфере. Просто вчера я был невольным свидетелем одного… э-э-э… события и зашел чисто по-дружески справиться о самочувствии присутствующего здесь Згаша Груви…
— «По-дружески»! — проворчал я себе под нос. — С такими друзьями врагов не надо!
— Все не можете забыть Добрин? — Улыбка гостя стала такой участливой, что хоть волком вой от показного дружелюбия. Ведь притворяется, гад, но как умело! — Понимаю… Тогда — чисто по-человечески. Вы ведь могли погибнуть в схватке с мроем![6]
— И лишить вас удовольствия прикончить меня самостоятельно! — не выдержал я.
— Поверьте, Груви, ваша смерть не входит в мои планы. — Инквизитор прижал руку к сердцу. — Особенно если учесть, кем вы являетесь.
Ну все, приплыли! Теперь студенты мне прохода не дадут, пока не допытаются, что имел в виду этот тип. Вон уже глаза так и горят, особенно у девчонки.
— Зачем вы пришли?
— Удостовериться, что с вами все в порядке, — опять эта противная улыбка.
— Удостоверились? Тогда…
— Понимаю. Удаляюсь. Но не прощаюсь!
Выразительно постучав ногтем по своему медальону — намекает, что я мог бы носить такой же! — инквизитор повернулся и спокойно ушел.
Я, как подкошенный, рухнул в кресло. Откуда-то возник Зверь, запрыгнул на колени и с урчанием стал тереться мордой о подбородок. Куббик наполнил мой бокал вином. Студенты, забыв про дела, таращили глаза.
— Ну и ну! — первой не выдержала девушка. — Рассказать кому — не поверят! А откуда он вас знает?
Вот ведь настырная! Или глупая. Впрочем, рано или поздно это станет известно.
— Я сидел в инквизиторской тюрьме.
Выпалив эти слова, залпом допил вино, встал и ушел. Настроение испортилось всерьез и надолго. За моей спиной несносные студенты бегом ринулись к выходу — понаблюдать за таким зрелищем, как уходящий из логова некромантов живой инквизитор.
Тем временем где-то…
К вечеру погода испортилась — задул резкий ветер, похолодало, небо заволокли низкие тучи. На горизонте, в той стороне, где полыхал багровый закат, время от времени вспыхивали зарницы — начиналась гроза. По всему выходило, что вскоре после полуночи ветер должен будет пригнать непогоду сюда.
В большом зале в камине ярко пылал огонь; наступала осень, и в старом замке было прохладно. Граф Марек Гневеш с семьей и домочадцами сидел здесь.
Сегодняшний день был особенным: ровно в полдень в семейный склеп были положены останки найденной в одной из башен замка девушки. Судя по сохранившемуся портрету, это было тело той самой Аниты Гневеш, которая казалась спящей. Но что это за сон, который длится больше тридцати лет? Ответ на этот вопрос мог бы дать квалифицированный некромант, но вызывать из города специалиста граф не захотел. Он своими глазами видел прекрасно сохранившийся труп и отдал приказ перенести тело в склеп, что находился в старом парке.
Парк больше напоминал лес, ибо последние пятнадцать лет за ним никто не ухаживал. Деревья и кусты росли как хотели, трава и опавшие листья погребли под собой дорожки. Пруд зарос тиной и осокой, а деревянный навес над скамьей на берегу нуждался в починке. Не осталось ничего и от посаженных еще при бабушке Аниты Гневеш лекарственных трав и грядок с пряной зеленью. На этом месте буйно поднимались заросли крапивы и бурьян. И склеп, высившийся в противоположном от замка крае парка, казался обиталищем мертвецов с полным на то основанием.
6