Это было правдой. Нет ничего хуже настырного привидения, которому плевать на традиции и которое ужасно хочет остаться на земле. Можно махнуть рукой — пусть себе бродит! — но от скуки эти сущности скоро начинают проделывать над людьми шутки. Сначала безобидные, потом все более изощренные и злые. Кроме того, им надо чем-то питаться. Духи поглощают эмоции, а самые сильные — страх и любовь. Вот они и пугают всех кого ни попадя.
— А святой водой не пробовали? — блеснула познаниями Марджет.
— Пробовали. Не помогает. Ничего не помогает… Иди, иди отсюда! — махнул рукой в сторону белой тени.
К слову сказать, большинство призраков все-таки чуют, кто перед ними, и на рожон не лезут. Белая тень удалилась с тропы, но продолжала скользить неподалеку. Ей было интересно.
Беседуя, незаметно прошли рощу и, обогнув последний надгробный камень, вышли к храму. Он стоял на берегу реки, на холме. Поблизости деревья росли невысокие и редкие, чтобы не заслонять строение ветвями. Спустился вечер, на том берегу всеми красками полыхал закат. Храм светлым пятном выделялся на его фоне. Он был изваян из белого камня и, казалось, слегка светился.
— Мама дорогая! — всплеснула руками Марджет. — Это же поздний неоклассицизм! Сейчас таких зданий осталось всего не более двух дюжин на всем континенте!
— И что? — ревниво откликнулся я. Как-никак в этих хоромах иногда обитает дух моей жены. — Нам это помешает?
— Нет, но…
— Тогда вперед. Отметимся у «смертников» и пойдем замерять магический фон.
Внутри было пусто и тихо. Небольшой коридор, где сводчатые стены были расписаны от пола и до потолка, вывел в круглый зал, где в центре стояла алебастровая статуя Смерти. У подножия горели лампады, стояли вазы с засохшими цветами и чаши с хлебами и фруктами. Несколько небольших дверок в противоположной стороне вели во внутренние помещения.
Сейчас тут был только один монах. Разувшись, он мыл пол, стараясь ползать так, чтобы не поворачиваться к статуе спиной. Все «смертники» жили в небольших келейках, примыкавших к храму. Это были скорее сараюшки два на три аршина. Там нет ничего, кроме лежанки, жаровни для углей и пары полок для вещей. И всегда половина пустовала — как все люди, монахи простужались и временно переселялись в подсобные помещения, где было намного теплее.
Я кашлянул, привлекая внимание. Монах выпрямился, потирая поясницу.
— Вы кто?
— Згаш Груви, — сделал шаг к свету. — Это со мной. Мы хотели бы…
— Вы пришли к жене? — Лицо «смертника» исказилось. Ревнует! Они до сих пор не могут простить, что богиня сделала выбор на ближайшие сорок-пятьдесят лет. Все эти монахи считают себя женихами Смерти, хранят целомудрие, считая, что нельзя изменять божественной невесте. И тут появляется какой-то выскочка…
— Хотелось бы. — Я невольно бросил взгляд на статую. Ну дай знак, что ты знаешь о моем приходе! — Но — увы! — сегодня у меня практика. Мы со студентами собирались замерить магический фон и уровень эктоплазмы с разных точек, понаблюдать за поведением некоторых местных обитателей… Кто там на сей раз гуляет? Не Печальная Сельма?
— Она самая, — кивнул монах. — Вы бы с нею что-нибудь сделали, а? Ведь спать не дает! Как полнолуние, так прокрадывается в кельи, предлагает всякое… неприличное. А нам-то нельзя!
«Смертник» испустил такой вздох, что стало ясно: с каждым разом предложения Печальной Сельмы все настойчивее и откровеннее, и некоторые уже жалеют о том, что раз и навсегда определились с выбором «невесты».
Невеста!Меня мигом осенило. Это же идея! Анджелин Мас не хочет жениться на предлагаемых ему живых невестах. А тут, можно сказать, мертвая сама навязывается.
— Пошли, ребята!
Бросив последний взгляд на статую — ау, дорогая, я уже ушел! — развернулся и затопал в ночь. Монах за спиной придушенно пискнул: я повернулся спинойк изваянию богини! Студенты тоже напряглись, но послушно затопали следом.
Снаружи уже стемнело. На небе среди серых пятен облаков виднелось несколько звезд, ярких и крупных. Слегка похолодало. Трещали сверчки. Промелькнула летучая мышь. Послышался вой одинокого гуля. Как-то странно, без ветра, зашелестела листва на кустарнике, высаженном вдоль дорожки. Низенькая тень промелькнула сбоку… В общем нормальная ночь на жальнике.
— В общем так, — скомандовал зверским шепотом. — Сперва меряем фон здесь, возле храма. Потом отправляемся в рощу, меряем там, где укажу. Зимовит бегает с приборами, Дорис…
— Марджет! — поправила девушка.
— Ага, Марджет записывает.
— Это дискриминация! — мгновенно завелась ее жертва. — Я имею такое же право…
— Хорошо, будете измерять по очереди. И для начала пройдемся вокруг храма.
Примерно четверть часа студенты бродили вдоль стен строения, цепляясь ногами за траву и спотыкаясь о камни. Зимовит не сводил глаз с лозы — да, это внешне похоже на лозу, с помощью которой ищут воду и полезные ископаемые, только на кончике болтается на ниточке обычная серебряная монетка. Девушка трусила сзади и время от времени совала нос парню под локоть со зверским шепотом:
— Ну что?
— Ничего, — неизменно отвечал Зимовит.
— А теперь?
— И теперь ничего.
— А сейчас?
— И сейчас…
— Ты ничего не умеешь! — взорвалась студентка после пятого или шестого ответа. — Дай-ка я попробую!
— Но мастер велел…
— Мастер велел магический фон мерить, а не время терять!
Я скромно держался позади, не мешая, но и не пытаясь им подсказать, что они ищут то, чего нет. Не хоронят никого в непосредственной близости от стен храма Смерти! Тела монахов зарывают в подполе, а остальных относят минимум на три сажени. Так что ребята могут тут крутиться хоть до рассвета и не найдут даже признаков того, что тут год назад валялся труп дохлой кошки.
— Достаточно!
Две пары глаз вопросительно сверкнули в темноте.
— Запишите: магический фон нулевой. И пойдем на другое место. Во-он там, под деревьями.
Вот уж не думал, что двух будущих некромантов можно напугать какими-то зарослями. Да, на жальнике. Да, ночью. Да, тут призраки водятся… Но это же не повод бледнеть и пятиться!
— Что встали? За мной!.. Нет, — мне пришла в голову оригинальная мысль, — впереди меня. Чтоб я вас видел.
А заодно смог вовремя увидеть и тех духов и нежить, решивших соблазниться двумя недоучками, которые, отправляясь ночью на жальник, не позаботились даже защитные амулеты под рубашки надеть.
Под кронами старых деревьев было совсем темно, только светлыми пятнами выделялись надгробия. Некоторые из них были довольно массивны — в человеческий рост и четыре обхвата толщиной. Так сказать, склепы в миниатюре. От основной дороги направо и налево отходило несколько тропинок, но большая часть жальника напоминала лес. Сюда редко приходили родственники покойных, и могилы постепенно дичали и зарастали.
Мы со студентами отошли с тропинки на десяток шагов.
— Можете приступать!
Щелкнув несколько раз огнивом, Дорис-Марджет зажгла свечу, приготовившись записывать. Зимовит взял лозу, покрутил ею туда-сюда…
— Ого-го! Вот это уровень!
Серебряный кругляшок задергался, как поплавок.
— Не меньше восьми единиц, — прошептала девушка. — А ну-ка, пройдись!
Парень послушно шагнул в одну сторону, потом в другую. Серебро вело себя довольно странно: то принималось раскачиваться туда-сюда, то замирало неподвижно.
— Аномальная зона, мастер! — Марджет присела на корточки и, сделав знак Зимовиту, чтобы продолжал двигаться, принялась строчить при свете установленной на камень свечи. — Самопроизвольное разупокоивание встречается крайне редко. Обычно это имеет место непосредственно перед или во время каких-либо крупных катаклизмов, или как побочный эффект при применении некоторых магических формул не ниже пятого уровня… Мастер, если мы исследуем это явление, возможно, поймем причину. Как вы думаете, с чем это может быть связано?