От столь патетических слов генерала Умэдзу, на чело премьера набежала легкая тень недовольства. Он собирался все же отыскать брешь в стройном частоколе доводов армейца, но его опередил адмирал Тоёда.
— В своем докладе, генерал Умэдзу несколько принизил силы императорского флота. Да наши авианосцы, линкор и прочие надводные корабли стоят на приколе из-за нехватки топлива. Однако это совсем не означает, что флот не способен подставить свое плечо армии. В нашем распоряжении около сотни подводных лодок способных нанести удар врагу, и мы их наносим! — гордо заявил адмирал, и чело Судзуки просветлело. Два дня назад японцы потопили американский транспорт на подходе к Окинаве, несмотря на сильный конвой. Он вез американским войскам на острове топливо и продовольствие, а также вез бригадного генерала Гилберта, назначенного начальником гарнизона Окинавы.
От прямого попадания торпеды в топливный резервуар, транспорт вспыхнул как спичка и мало кому из членов экипажа и пассажиров удалось спастись. Генерал Гилберт оказался в числе погибших и этот факт, позволил морякам несколько подправить порядком потускневшую славу.
— Мы, конечно, не можем направить на защиту Кюсю все свои субмарины, но за пятьдесят боевых единиц я полностью ручаюсь. Нам только нужно знать время и место высадки десанта и в этот день противник не досчитается своих кораблей. Флот за это ручается.
— Когда по вашим расчетам американцы начнут свою высадку на Кюсю? — спросил премьер.
— С учетом сезона тайфунов, мы ожидали появление гостей не ранее средины октября. Однако, после того как господин Исида успешно применил свои чудо бомбы на Окинаве и Гавайских островах, мы резонно пересмотрели эти сроки. Учитывая все вновь возникшие обстоятельства, высадку десанта противника следует ожидать в конце октября начале ноября — высказал свое предположение генерал Умэдзу.
— С учетом периода осенних дождей, можно было бы предположить, что американцы вообще не начнут активные действия раньше марта следующего года, но не следует недооценивать врага. После такого оглушительного фиаско с третьей неразорвавшейся бомбой, господин Трумэн просто обязан смыть свой позор кровью до конца года. Иначе американцы просто не поймут его, — сделал резюме премьер и перевел взгляд на министра Сигэмицу. — К борьбе с белыми дьяволами мы готовы, но хотелось, чтобы русский медведь убрал от нашей спины свою острую лапу.
— К большому сожалению, господин премьер министр, все усилия наших дипломатов, чтобы заставить русских изменить свою позицию по денонсации договора о мире не увенчались успехами. Советский посол в Японии Малик отказывается, вести с нами какие-либо обсуждения ссылаясь на отсутствии инструкций из Москвы. Наш посол в России не может встретиться ни со Сталиным, ни с Молотовым, ни с Вышинским. По словам секретаря Башметова у них нет времени — сокрушенно развел руками министр.
— Когда русским был нужен мир с империей, Сталин лично провожал нашего посланника Мацуоку на вокзал и постоянно поднимал тосты за здоровье императора. Теперь у них нет для нас времени, но все может измениться. Вы говорили это господину Малику?
— Да, господин премьер министр.
— И что он сказал в ответ?
— Что следует исходить не из неопределенных возможностей, а из существующей реальности.
— Очень жаль, что летом сорок второго года, наша Квантунская армия не проверила крепость обороны русского Приморья и Забайкалья. Большой бы войны не было, но гонора у них было бы гораздо поубавился — с горечью произнес Умэдзу, но дипломат не поддержал его.
— Время малых военных инцидентов с СССР давно в прошлом, господин генерал. Русского медведя надо было бы либо сразу убивать посредством большой войны, либо не трогать вообще. Очередное кровопускание только бы обозлило его, и он попытался бы отомстить нам ещё в июле или августе.
— Скажите, Сигэмицу, что может заставить русских изменить их позицию по отношению к империи? Время переговоров явно прошло, настало время торгов. Что нам нужно от них и что мы можем предложить им? — спросил Судзуки.
— В первую очередь нам нужны от СССР нефть и нефтепродукты для нужд армии и флота, а также железная и полиметаллическая руда для военной промышленности. Кроме этого мы согласны взять их истребители, штурмовики и средства ПВО, которых по сведениям нашей разведки у них в избытке — торопливо перечислял свои пожелания генерал Умэдзу, чем вызвал легкую улыбку у Сигэмицу.
— Примерно о том же самом говорил военно-морской атташе русских в приватной беседе. Советская сторона согласна, тайно поставить необходимое нам вооружение и топливо, но цену за свои услуги они определяют не в рублях, долларах или фунтах — министр сделал паузу и с извинением посмотрел на премьера, хорошо понимая как сильно заденут того его слова. — Простите, господин адмирал, но русские настаивают на том, чтобы мы расплатились с ними нашими кораблями; линкорами и авианосцами в первую очередь.
— Этому не бывать!! — гневно воскликнул Тоёда, — корабли императорского флота никогда не спустят свои флаги в угоду иностранцам, а особенно русским. Второй Цусимы не будет!
Разволновавшийся адмирал посмотрел в сторону премьера в ожидании поддержки своих слов, но вопреки всем ожиданиям так её и не дождался.
— Успокойтесь, адмирал, — одернул Тоёду премьер, — спуск флага и передача боевого корабля своему потенциальному противнику — это конечно бесчестие для Японии и самурайского духа. Но куда большим бесчестием будет, если имея возможность спасти страну, мы не используем все возможности, которые предоставляет нам судьба.
— Я не понимаю вас, господин адмирал — удивленно сказал Тоёда.
— Все вы прекрасно понимаете, а если не понимаете, тем хуже для вас, — Судзуки бросил недовольный взгляд на моряка. — Русские хотят наши корабли, прекрасно. Мы готовы сделать шаг, им навстречу, отдав им поврежденный американцами линкор «Нагато» и пару недостроенных авианосцев. Большой выгоды от этой сделки они не приобретут, а вот мы сможем. Незначительно, но мы улучшим свой военный потенциал, вбив клин в их отношения с Америкой. Сейчас их крепость и прочность оставляют желать лучшего, а после нашей сделки станет ещё хуже.
— Я бы не стал ставить на одну доску торговые отношения с политическими, — не согласился с премьером дипломат. — С декабря 1941 года американцы находились в состоянии войны с немцами, но это не мешало им до сорок четвертого года поставлять им товары военного предназначения.
— Вы можете, как угодно расценивать эту сделку, господин Сигэмицу. Лично я, полностью согласен с господином премьером и вижу в ней реальный шанс для своей страны, а не сухие рассуждения — подал свой голос, молчавший до этого момента Исида. — Тайная торговая сделка, которая нанесет ущерб интересам Америки, это конечно хорошо, но не достаточно. Что мы можем сделать для того, чтобы хотя бы временно превратить потенциального противника, если не в скверно союзника, то хотя бы в устойчивого нейтрала, который позволит нам собраться силами в борьбе с Трумэном?
Близость Исиды к императору заставило министра проглотить нанесенное ему оскорбление, пусть даже на закрытом совещании. Сигэмицу только зло блеснул стеклом вставленного в глаз монокля и демонстративно долго копался в своем портфеле, якобы ища нужную ему бумагу. Все время его поисков, Исида не проронил ни звука, восседая за столом с достоинством принца императорской крови.
Наконец министр закончил свои неторопливые действия и извлек из недр портфеля сколотый листок бумаги.