— Десанта не будет, но англичане должны быть уверены, что он вот-вот состоится. Что эти две дивизии, что будут находиться на побережье только маленький кусочек большого целого, который им удалось увидеть. И вот, чтобы они в это поверили, подготовка к высадке десанта должна быть самой настоящей. Чтобы ни у кого не появилось ни малейшего сомнения. Ни у кого, включая своих — расставлял последние точки маршал. — Ты все понял?
— Так точно, товарищ командующий, понял.
— Возьмешься за такое дело, невыигрышное дело? Не будешь потом жалеть, что встретишь конец войны не в Париже, а в захолустном городишке Булонь-сюр-мер.
— Нет, не буду. Если считаете, что смогу, возьмусь, но только один вопрос.
— Говори, слушаю.
— Вы сказали, что-то про пекло. Это оборот речи или доля истины?
— Испугался?
— Нет, просто хочу знать все до конца.
— К сожалению, я сам всего до конца не знаю. Говорю тебе это честно, как человеку, которому полностью доверяю. Значит, берешься? — требовательно спросил Рокоссовский.
— Берусь — твердо подтвердил свое решение Петров, сняв с души маршала тяжелый камень.
— Хорошо, что я в тебе не ошибся, — заулыбался Рокоссовский, — можешь взять собой кого захочешь.
Застигнутый этим вопросом Петров замялся, и маршал поспешил прийти ему на помощь.
— Ты подумай над этим вопросом Георгий Владимирович. Возвращайся к себе, все взвесь и потом дашь ответ — предложил командующий, и Петров с ним согласился, хотя в душе он уже знал, кого он с собой возьмет.
Предложи ему Рокоссовский новый участок боевой работы, то Петров бы обязательно взял с собой несколько толковых человек. Чем выше командирский пост, тем сложнее идет знакомство с новым коллективом. Это непреложная жизненная истина и Георгий Владимирович считал, что подобное притирание, познание слабых и сильных свойств новых подчиненных в боевых условиях всегда чревато ошибками, за которые платят солдатскими жизнями. Поэтому, лучше сразу опереться на проверенных людей, пусть даже в обиду тем, кого они заменили.
Однако маршал гарантировал отсутствие боевых действий и Петров решил взять с собой только одного человека, своего личного переводчика старшего лейтенанта Захарову Марию Владиславовну.
Столь необычный выбор был обусловлен отнюдь не только совместным участием в «Марлезонском балете». Так Петров называл сентябрьские события в Париже, закончившиеся танковым променадом к Булонскому лесу. Резкое сближение генерала и лейтенанта произошло после него, когда Петров был вынужден расстаться с любимой француженкой.
Тогда, Георгия Владимировича посетила сугубо русская болезнь, когда горечь расставания заливают спиртными напитками. Как утверждают знатоки, подобная болезнь может длиться неделями, но благодаря решительному вторжению Марии Владиславовны в личную жизнь Петрова, она прекратилась на четвертый день, после чего, комдив приступил к своим повседневным обязанностям.
Злые языки принялись немедленно обсуждать столь смелые действия старшего лейтенанта по отношению к генералу, допуская всякие вольные толкования этого события. Что касается самой Захаровой, то будучи умной женщиной, она ни словом, ни взглядом не позволила себе намекнуть на существование между ней и командиром, каких-то особых отношений, чем только завоевала ещё большее уважение с его стороны.
Подобное поведение переводчицы, ещё больше приблизило её к Петрову и между ними, пролегла тонкая незримая нить. С каждым новым днем она только крепла и просто так, оборвать её было невозможно.
Утром следующего дня после возвращения из ставки командующего, Петров пригласил «вешалку», как за глаза называли Захарову в штабе, для разговора.
— Мария Владиславовна, командующий переводит меня из Парижа на должность начальника оперативного соединения под Кале. Вы прекрасный переводчик и я намерен взять вас с собой. Как вы на это смотрите? — голос Петрова ничего не выражал, но в его миндалевидных глазах застыло напряжение. Георгий Владимирович хотел, чтобы женщина поехала сама, не по приказу.
Захарова моментально поняла это, но как истинная женщина не стала торопиться давать свой ответ.
— Это приказ или просьба, товарищ генерал? — смело спросила переводчица, решив выяснить важные для себя детали.
— Это, предложение — ответил Петров и в комнате, воцарилась долгая пауза.
Две пары глаз пытливо смотрели друг на друга, ничего не говоря. Прошла вечность, прежде чем, стиснув горячие ладошки, Захарова вновь разлепила губы.
— Вам важна моя работа или мое присутствие?
— И то и другое — без всякой заминки, не отводя глаз, ответил Петров, и этого для Марии Владиславовны было достаточно. Рубикон был перейден.
— Когда ехать?
— Мы выезжаем завтра утром, а пока идите сдавать дела лейтенанту Кунгурову — приказал Петров, испытывая большую радость от этого короткого разговора по душам.
Другой разговор по душам, куда более эмоциональный, произошел в далеком Стокгольме между двумя спецпосланниками, Вышинским и Майлзом.
Как бы, не был секретным процесс обмена кораблей на топливо и прочие материалы между Японией и Советским Союзом, утечка все же произошла и Америка встала на дыбы, от справедливого негодования. Поймав Москву за руку на неблаговидном поступке, она желала немедленной сатисфакции, но сделать это было не так-то просто. Официально послы обоих государств покинули столицы России и Америки, а решать столь важный вопрос через второстепенных лиц означало терять статус великой державы, что для Вашингтона было недопустимо.
Кроме того, оставшиеся в советском посольстве дипломаты не могли бы дать четких и ясных разъяснений по вновь открытым фактам. Единственным человеком кто мог сделать это, был Вышинский. Следуя приказу из Солт-Лейк-Сити, господин Майлз потребовал немедленный встречи с посланником Сталина и она состоялась.
С трудом сдерживая благородный гнев, американец сдержанно поздоровался со своим визави и тут же перешел в атаку.
— Господин Вышинский, правительству Соединенных Штатов стало известно о недопустимых действиях Советского Союза, которые позволяют нам изменить политический статус вашей страны. Речь идет о ваших тайных контактах с японской стороной по поводу обмена их кораблей на ваше топливо. Президент Трумэн возмущен подобным поведением советской стороны и требует предоставление объяснений по этому поводу, немедленно! — говоря это, мистер Майлз был похож на праведного мужа, который уличил свою супругу в измене и желал получить разъяснений.
На подобные обвинения всегда трудно быстро и главное правильно отвечать, но только это был не тот случай. Постоянно давая советы по поводу ведения переговоров, Сталин позаботился, чтобы у Андрея Януарьевича были хорошо прикрыты все тылы. Спецпосланник имел на руках хорошие козыри, чем не преминул воспользоваться.
— Советская сторона хотела бы знать, о чем конкретно идет речь, господин Майлз. Кто, где и когда совершил обмен, о котором вы говорите? Лично мне об этом ничего не известно и я буду рад узнать от вас все подробности этого дела — с полной невозмутимостью спросил Вышинский, чем привел американца в ярость.
— Речь идет о японских военных кораблях, которые были переданы вам японцами в обмен на горючее и другие военные материалы. Согласно нашим данным, подобные сделки дважды совершались в октябре, что является вопиющим нарушением союзнического долга Россией, господин Вышинский. Мы хотим получить разъяснения, в зависимости от которых, ваша страна может получить статус недружественной либо враждебной дл США державы — усилил давление американец, но Вышинский не моргнул глазом.
— Обвинение, конечно очень серьезное, но прежде чем начать отвечать, я хотел бы знать, насколько достоверны ваши сведения, на основе которых вы делаете столь громкое заявление?
— Смею вас заверить, что правительство Соединенных Штатов Америки самым тщательным образом перепроверила полученные сведения, прежде чем делать подобные заявления — тоном, не терпящим никакого сомнения, грозно изрек Майлз, но Вышинский был непреклонен.