Рудного привлекла личного Киреевского, с которым он познакомился в домике Галовина, в Горках-10, и с которым они позже возвращались обратно в Москву. Проговорили они еще часа полтора, устроившись в одном из уютных кафе в Хаммер-Центре. Один умный аналитик понимал другого умного аналитика с полуслова. Они многое недоговаривали, но то что оставалось за фразой просчитывалось. И Рудный после этой встречи вынес для себя следующее: Киреевский безусловно знает или догадывается, какой котел заваривает Рудный и его друзья. Он чувствует дыхание грядущих событий, видит перспективу. А потом и чрезвычайно опасен. Его не удалось привлечь на свою сторону, склонить к сотрудничеству. Поэтому надо подумать о том, как этого умного соперника, имеющего без всякого сомнения отношение к "Русскому Ордену", нейтрализовать.
Кротов вновь приехал к Гавриилу Тимофеевичу Трубину, но на сей раз прихватил с собой вместо Днищева – Киреевского. Он словно представлял старому отшельнику – врачевателю своих молодых коллег по "Русскому Ордену".
– Хорош хлопец, – сказал сельский философ, оглядев русобородого Анатолия. – Худой только. Тот, прежний, покрепче будет. Ну, ничего, мы тебя сейчас молочном парным напоим, чаек на травах заварим, супчик из картошечки на сале с чесночном в печке уже готов – объедение. Никакие доктора не нужны.
– Да, я, вроде бы, не болен, – отозвался Киреевский.
– Болен, болен, – встрял Алексей Алексеевич Кротов. – Мы теперь все больны, кто душой, кто мозгом.
– Верно. А врачи да экстрасенсы этим пользуются, – сказал хозяин дома. – А вы знаете, что слово "врач" родственно вовсе не слову "врать", что само по себе тоже плохо, а слову "ворожить", ибо первыми целителями считались шаманы. А позднее врач причислялся либо к философам, если размышлял о субстанциях и гуморах, либо к цирюльникам, если пускал кровь. Вот эти цирюльники в наши дни и выдумали СПИД. Еще двадцать лет назад врач Готлиб из Калифорнии стал собирать данные о нарушении иммунитета и наткнулся на странную пневмонию, которой болели гомосексуалисты. А сам вирус в крови никто не ищет, потому что его и нет. Все это вранье. Обычно смотрят, сколько в крови антител, вырабатывающих в ответ на любую инфекцию, и по концентрации этих антител судят о СПИДЕ. Но поверьте мне, домашнему врачевателю по "бабушкиным рецептам", кровь у любого туберкулезника или больного воспалением легких будет такой же, потому что антитела одни и те же. Почему так?
– Почему? – улыбаясь, спросил Кротов.
– Да потому, что всегда надо смотреть откуда ноги растут. Медицинская "мафия" во всем мире ничуть не слабее компьютерной. Тут тебе и донорство, и "запчасти" для человека, и будущее клонирование. Неисчислимые фирмы и фирмочки во всем мире, гигантские транснациональные корпорации ежегодно зарабатывают миллиарды долларов, сотни, на борьбе со СПИДом. А панацеи все нет. Ведь если СПИД будет излечен, то надо будет переориентироваться на что-то другое, а это требует больших затрат. А ведь, скажем, от туберкулеза и гепатита В и С в России и во всем мире народу умирает в сотни раз больше … Хотя чему удивляться? СПИДом ведь болеют сексуально активные люди, а где секс – там деньги. Все, все погрязло в пороке и мерзости.
– Ну ты, Гавриил Тимофеевич, даешь! – восторженно сказал Кротов. Целую нам лекцию о медицине прочел.
– Все, не буду! – засуетился старик, накрывая на стол скатерть. Вскоре появился котелок с супчиком, глиняный кувшин с парным молоком, миски, чашки, горячий деревенский хлеб.
– Тут одна бабка его печет, – признался Трубин. – Умница, а не бабка. Свой секрет не раскрывает. Вкусны-ый!..
– Ты, за ней, чай, не ухаживаешь тут, а, Тимофеич? – вновь позубоскалил Кротов.
– Какой! – замахал руками хозяин. – У меня все время на старинные рецепты уходит, на травы. Я по деревням хожу, записываю у старых людей. Да деревяшки вон строгаю…