– Извините, полковник... У меня будет к вам просьба. Но она вам вряд ли понравится...
Пилот сидел в своем кресле, с наслаждением вытянув ноги и водрузив их на пульт управления. Время от времени он поглядывал на часы – время шло, а десантная группа сигналов пока не подавала. Собственно, он особо и не ждал звуков в приемнике – Райсс объявил, что не намерен пользоваться связью без острой необходимости – раз уж они услышали переговоры макак, то и они могут услышать передатчики имперцев и преждевременно всполошиться. Поэтому радио молчало, а пилот наслаждался жизнью – на корабле все время находился какой-нибудь начальник, дававший ему ценные указания, а здесь он был один. В глубине души ему было обидно, что его не взяли на операцию – макак он ненавидел самой лютой ненавистью, как впрочем и другие. Но Райсс сказал, что пилот должен находиться на месте... как всегда, начальству виднее. "Нет, чертовски досадно – мелькнула мысль – что я здесь скучаю, пока парни там режут этих безмозглых обезьян..."
Он поднял бластер, прицелился в воображаемого землянина и чуть прижал курок. Да, с каким бы удовольствием он бы сейчас кого-нибудь убил. Что ж, видно, не судьба. Со вздохом отложив оружие, пилот занялся проверкой систем шаттла.
Это была большая машина, способная вместить до сорока десантников – длинный приземистый аппарат, несколько медлительный, зато великолепно бронированный. Конечно, слой эланиума не давал защиты от стационарных лазеров – тут требовалось полметра брони, однако против ручного оружия корпус способен устоять на все сто. Вооружение легкое – пара лазеров, однако под брюхом можно подвесить пару десятков шариковых бомб – мало ли, вдруг придется "очистить" посадочную площадку. Да еще десяток ракет "Зенит" – на случай попытки перехвата.
Пилот включил тест оборудования, с удовлетворением наблюдая за появлением на экране успокоительных зеленых строк. Вот мелькнула желтая фраза – он обеспокоено вгляделся в монитор, но затем махнув рукой, откинулся на спинку кресла – всего лишь предупреждение о неустойчивости работы радара – так это он и так знал, все руки не доходили заняться ремонтом.
Убедившись, что техника в порядке, он снова взял в руки бластер, и принялся рассматривать его с таким видом, словно увидел впервые в жизни. Вообще-то говоря, хотя оружие и входило в экипировку пилота десантного шаттла, пострелять из этого чуда техники ему пришлось лишь раз, да и то давно и, к глубокому сожалению, не по живой мишени, а по деревянному щиту. Как прекрасно было бы всадить луч в брюхо какой-нибудь макаки, чтобы затем вдохнуть пахнущий дымом воздух.
Пилот вырубил свет в кабине и выглянул в окно челнока – можно было бы конечно выйти и пострелять... ну, скажем, по деревьям, просто так, для удовольствия... "Нет, Райсс запретил. Да и прав он, что ж с этим сделаешь. Он всегда прав, провалиться ему... считает себя большим боссом, хотя такая же шестерка, как и все мы". Ему не часто приходилось контактировать с бывшим гвардейцем, да он и не стремился – от того за километр несло полным презрением ко всем, кто не входил в эту элиту, а уж с техниками или транспортниками (каковым и являлся, по сути, пилот десантного шаттла) Райсс вообще разговаривал исключительно сквозь зубы.
"Ну и хрен с ней, со стрельбой – подумал пилот, все еще вертя в руках бластер – Как нибудь потом..."
Внезапно он напрягся, уловив краем глаза движение на опушке леса, еле заметное в ночной тьме, которую рассеивал только слабый свет многочисленных звезд. Он до боли в глазах вглядывался во тьму, пока не разобрал детали – прямо к челноку двигались двое рекнов. Вернее двигался один, подволакивая по-видимому раненую ногу. И при этом тащил второго – тот почти не подавал признаков жизни, мешком обвиснув на плече товарища.
Подтащив раненого к борту шаттла, рекн – он был без шлема, однако в такой тьме разглядеть и узнать его было просто невозможно, требовательно махнул рукой сторону люка – открывай, мол, да поживее. Пилот поторопился подчиниться – включил свет, нажал кнопку открытия люка и, закинув бластер за плечо, направился туда – мало ли, может надо чего помочь.
Крышка люка распахнулась с довольно противным скрежетом – тесты тестами, а петли надо смазывать. Оставшийся на ногах десантник, стоя спиной к пилоту, с натугой втаскивал в челнок тело раненого (или убитого).
Внезапно пилота охватило легкое беспокойство – непонятно с чем связанное, оно стремительно нарастало, заставив его вместо того, чтобы броситься на помощь коллеге, схватиться за бластер. И вдруг он понял причину – в команде не было стариков, адмирал отобрал в десант только молодых. А этот был уже не юноша, в шерсти серебрилась седина.
Краем глаза Рейкер заметил движение пилота и понял, что что-то пошло не так, однако было поздно. Тот уже стоял в проходе, нацелив в грудь полковнику бластер, держа его неловко и неуверенно, однако достаточно крепко, чтобы нажать на курок и не промахнуться с двух метров. Прыгнуть на него в таком ограниченном пространстве нечего было и думать.
– Ты что, парень, с ума сошел?
– Ты... чужой. – у пилота заплетался язык, однако полковник с неудовольствием отметил, что руки у парня дрожат все меньше и меньше. – Стой, где стоишь, или я стреляю.
– Какой "стреляю", ты что? Одурел? – шумно возмутился полковник, надеясь, что противник не станет тратить времени на обдумывание его слов – Да стоит хоть раз пальнуть в этой коробке, и мы сгорим оба – луч будет отскакивать от стен, пока в кого-нибудь не попадет. И, к тому же, я бежал из плена не для того, чтобы какой-то сосунок меня пристрелил именно тогда, когда я наконец получил возможность ступить на борт имперского корабля. Лучше помоги, этот парень ранен и, похоже, тяжело...
Рука пилота дрогнула, на мгновение он поверил словам седого рекна. Он даже сделал шаг в сторону распростертого на полу тела, и его бластер переместился чуточку в сторону от груди полковника.
Именно в этот момент тело шевельнулась. Вскинулась рука, сжимающая иглопистолет, ствол был нацелен прямо в лоб пилоту – единственное незащищенное место, шлем, понятное дело, валялся где-то в районе пульта управления. А почему бы и нет, Райсс сказал же, что атмосфера пригодна для дыхания, вот он и не стал потеть в этой дурацкой железке.