Ввиду столь исключительной ситуации все способные сражаться истребители были переданы во Флот, потери которого были огромны. Собственно, именно поэтому сейчас Дик и Джоанна находились не в креслах стратосферного лайнера, а в кабинах "Палашей" – их машины, как и сами пилоты, были пополнением для "Элеоноры" – авианосца Первой эскадры. Большинство остальных тоже отбыли на своих истребителях, и только некоторые, как например Альтов, были вынуждены временно довольствоваться креслами бортстрелков на тяжеловозах – в настоящий момент во Флоте боевых машин было больше, чем пилотов, однако сотни истребителей стояли на консервации и на перевод их в рабочее состояние требовалось время. Да и в основном-то это были старые "Стилеты" и "Рапиры", которые не успели продать Рекну.
Они вылетели почти сразу после собрания, на котором получили свои звезды – Анни и Рич проводили их на стартовую площадку. Все были очень обеспокоены отсутствием связи – перед этим Анни пыталась пробиться к матери, но линия была забита помехами и девушке пришлось сдаться. Сейчас они тоже собирались в дорогу – только Аня хотела пару часов поспать – путь предстоял неблизкий, а она сильно вымоталась за последнее время. Дик задерживаться отказался, поскольку лететь ему было гораздо дольше, чем Ауэрбахам, и решил выспаться по дороге – в конце концов, должна же быть хоть какая-то польза от автопилота.
Выспаться ему удалось не так чтобы очень – несколько раз просыпался, когда патрули требовали пароль и цель полета. Но вот, наконец, позади осталось Американское побережье, и скоро уж должен был показаться дом. Только вот почему-то дурные предчувствия терзали душу.
Джоанна, летевшая в своем “Палаше" чуть сзади, почти всю дорогу молчала, погруженная в свои мысли. Ей тоже удалось немного поспать – но сон был тяжелый, заполненный кошмарами, и почти не принесший сил.
“Хорошо, что отец в Третьей, хоть не попал в эту мясорубку... О боже, ведь Игорь был на “Камилле"! Сообщили же, что она погибла со всем экипажем... Господи, значит Игоря больше нет! Почему мама не отвечает, неужели дело в связи... И Дик не пробился к своим. Вряд ли их атаковали торпеды – городок незначительный, разве что... Игорь погиб, какой кошмар! Лучший пилот флота... после моего Дика... Моего...? Господи, что творится, почему? Город... Дым...? В чем дело? Не может быть... мама... ма-моч-ка!!!"
Дик увидел, что истребитель Диди вильнул в сторону и на форсаже понесся к дымному облаку на горизонте. Сам он уже давно все понял. Особенно, когда увидел воронку в том месте, где должен был стоять его дом. Торпеда, похоже, упала всего в нескольких сотнях метров от дома Старков. Парень тоже вдавил кнопку ускорения, и его "Палаш" рванулся вслед за стремительно удаляющейся машиной подруги.
– Джоан! Не снимай шлем! Там радиация, броня защитит тебя! Повторяю, не снимай шлем!!!
Внизу стремительно проносился разрушенный город – несмотря на недавно прошедший ливень, кое-где еще дымились остатки домов. От дома Дика, где упала торпеда, к городу местность постепенно понижалась, поэтому удар был особенно сильным – похоже, ни единого здания не уцелело. Серые купола Академии, стоявшие на отшибе, приняли на себя первый удар – их буквально стерло с лица земли, глыбы бетона, сорванные со своих мест, обрушились на близлежащие дома, довершая их разрушение.
Истребитель Джоанны начал снижение, и Дик догадался, куда она летит. Он знал этот квартал, здесь жили наиболее уважаемые жители города, прекрасные дома, цветники – сейчас везде были руины.
Девушка посадила машину на заваленную обломками улицу возле остатков своего дома. Еще слабо дымились черные остовы деревьев, в одночасье лишившихся веток, а зачастую и большей части стволов. Дом Диксонов был почти полностью разрушен, лишь часть стены, сильно покосившись, продолжала стоять. И сгоревший, обугленный газон... и что-то страшное... черное... рядом... Джоанна неподвижно стояла, не желая верить увиденному. Мама... тебя больше нет... Как же так... Она механически поднесла руку к застежке шлема. Чьи-то сильные руки сжали ее кисть, не подпустив пальцы к клапану.
– Джоан, милая, держись... Родная, еще жив твой отец... он не переживет, если еще и ты... И я не переживу. – Девушка уткнулась в плечо Дика, ее плечи сотрясались от рыданий. Он поднял ее на руки и отнес к кабине “Палаша". – Мы летим на “Элеонору", Джоан, сейчас нам надо отплатить этим ублюдкам... не надо плакать... я понимаю, как тебе тяжело.
– Понимаешь... как ты можешь понять... – тут до нее дошло, что дом Дика находился всего в двух десятках километров от города – твои... тоже...?
– Да. Кратер. Эпицентр. Почти. От дома не осталось ничего. Ни-че-го. – Дик не плакал, в душе кипела ненависть к убийцам, пославшим АМ-торпеды против мирного населения.
– Дик, милый, прости меня, я слабая... – слезы заливали стекло гермошлема и Джоан почти ничего не видела. – Я не могу не плакать... ты сильный... ты хороший... увези меня отсюда... я прошу тебя, сейчас увези, сейчас... Я не могу это больше видеть... не могу... Куда-нибудь, пожалуйста... сейчас...
Дик усадил девушку в кресло, пристегнул ремни и, включив продувку кабины, захлопнул блистер. Подошел к сгоревшему газону, несколько минут стоял и молча смотрел, затем вернулся к истребителю, провозившись долгих пять минут, снял с турели тяжеленный боевой лазер. Подключив к нему переносной кабель, направил луч в центр газона... Потом уложил в образовавшуюся канаву жутко обугленное, скрюченное тело и долго заваливал его обломками кирпича и бетона. Нашел две несгоревшие доски, обломком проволоки связал из них неуклюжий крест и написав на нем куском угля: “Энн Диксон, ...– 2254", старательно водрузил его над единственной пока в городе могилой... Потом сел в свой истребитель, и, переключив управление машиной Диди на себя, поднял “Палаш" в воздух. Когда границы разрушенного города остались позади, Дик включил передатчик дальней связи.
– Вызываю “Элеонору", вызываю “Элеонору", как слышите, прием!
– Я “Элеонора", вас слышу, прием.
– “Фалькон" и “Миледи" просят разрешения прибыть к месту службы. Прошу ваши координаты.