И тут мы, наконец, почувствовали, что вырвались. Батискаф стремительно нёсся вверх. С иллюминаторов смывало грязь. Светящиеся животные, словно падающие звёзды, прочерчивали мрак, исчезая внизу…
Мы неслись вверх навстречу бушевавшему там шторму, а внизу под нами болталась толстая железная цепь, так и не пожелавшая расстаться с механической рукой батискафа. А на противоположном конце цепи висела прикованная к ней металлическая балка, длиною метра в четыре… Она-то и держала нас всё это время.
— А всё-таки, — сказал Каген, — конструкция этого батискафа не вполне продумана. Я бы посоветовал сделать так, чтобы в подобных случаях можно было отбросить клешню или даже всю механическую руку… Нажал кнопку — и батискаф свободен.
— Разумно, — сказал командир. — Между прочим, на земле есть животные, которые так и поступают. Вот, например, ящерица отбрасывает свой хвост, когда в него вцепляется враг. А краб может принести в жертву свою ногу. Но и хвост ящерицы, и нога у краба потом заново вырастают…
— Механическую руку тоже можно сделать другую, — резонно заметил Каген.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
в которой мы всплываем, но попадаем в свирепый шторм, и наш батискаф несёт прямо на скалы.
Батискаф вылетел из глубины, как пробка. На поверхности океана свирепствовал шторм. Нас подбрасывало на волнах и вертело из стороны в сторону. Могучие удары волн сотрясали гондолу и гулко отдавались в ушах. Раскрывать люки в таких условиях было очень опасно, но откладывать мы не могли — в гондоле нечем было дышать.
Командир включил насосы, и они в несколько минут откачали воду из колодца, соединяющего гондолу с палубой поплавка. После этого мы открыли люки. Свежий воздух пополам с водяными брызгами ворвался в наши лёгкие.
— Ого-го-го! — в восторге завопил Каген, карабкаясь вверх по железным скобам, приваренным к стенке колодца. — О…
Он собирался повторить крик, но вдруг начал булькать. Огромная волна, хлынувшая с палубы в колодец, окатила нас.
— Держись! — крикнул командир, быстро захлопывая верхний люк.
Мокрые с головы до ног, мы спустились обратно в гондолу. На дне её плескалась вода.
— Снять комбинезоны и надеть спасательные жилеты! — приказал командир. — Поторапливайтесь. Скоро нам снова придётся открыть люк…
В тесной гондоле, которую то и дело кренило в разные стороны и бросало с боку на бок, переодеться было не так-то просто. Командир помогал нам. При этом он объяснял, что сделанные из пластмассы дырчатые коробки на поясах жилетов, содержат специальный химический состав, который, соединяясь с проникшей туда водой, выделяет газ. Этот газ раздувает жилет и не даёт человеку тонуть…
— А как быть с акулами? — спросил я, вспомнив наше утреннее приключение на плоту.
— Защищаться, — сказал командир и указал на длинные кинжалы в ножнах, прикреплённые к поясам жилетов.
— Отлично! — воскликнул Каген, извлекая из ножен свой клинок и пробуя на ногте остриё. — Прекрасная сталь!
А я, если признаться, подумал, что лучше бы нам всё-таки добираться до «РУСЛАНА» не вплавь, а на «ПИОНЕРЕ».
В этот момент начальник экспедиции вызвал по радио нашего командира.
— Вижу ваши огни, — услышали мы голос из репродуктора. — Вас несёт прямо на атолл. Попытайтесь…
Отчаянный треск заглушил остальные слова.
— Снесло антенну! — мигом догадался Каген.
— Мы возвратимся на «РУСЛАН»? — спросил я, увидев, как сразу помрачнел командир.
— Нет!
— Почему?
— Потому что шторм, разобьёмся. Пошли наверх!..
Шторм ревел и гремел вокруг нас. Теперь он стал ещё яростнее, чем прежде. Проливной дождь смешивался с потоками солёной воды, то и дело затоплявшими палубу. Густые, тяжёлые тучи так низко нависали над океаном, что, казалось, волны достают до них. Зигзаги молний рассекали ночное небо. Вой ветра, раскаты грома и грохот разбушевавшихся волн совершенно оглушили нас. Батискаф бросало, как футбольный мяч в разгаре схватки.
Примерно в полумиле позади нас раскачивался на волнах освещённый огнями «РУСЛАН». А впереди…
Вот когда нам по-настоящему пригодилось наше ночное зрение!
Вцепившись в стальные поручни, окружавшие палубу поплавка, захлёбываясь и надрывая лёгкие, мы старались перекричать шум бури и описать командиру то, что видели впереди.
Кричать приходилось в самое ухо.