***
20.12.1932. Великобритания, Лондон, Бродвей54. Штаб-квартира Intelligence Service.
В Лондон он выехал в тот же день, на следующий уже сидел в кресле напротив Мензиса, в его кабинете. Прочитав отчет и выслушав резидента в Голландии, Стюарт направился к директору Службы. Далтона отпустил, майору найдется, чем заняться в столице, а как ему действовать дальше пока не ясно. Синклер на известие о документах, ведущих к “кроту” реагировал ожидаемо, воистину удача, в штабе Корпуса служит Квадрат, если конечно, он сможет достать бумаги без риска. - Это не может быть игрой? - уточнил на всякий случай адмирал. Провокацией, русские на них мастера. - Не думаю - спокойно ответил заместитель. Григулявичуса мы нашли сами, выдернули из под носа у жандармов. В Париже его ищут до сих пор, в прошлый раз он ушел только потому, что следили филеры из России, французы бы его не выпустили. А смена сыщиков из агентства на русских укладывается в логику происходящего. Допускать его попадание в Сюрте или Второе бюро русские не хотят, начни Юзик там “петь”, и придется в лучшем случае делить агента с Парижем. А то и потерять, о коррумпированности французской полиции не слышал только ленивый. - Ну что ж, связывайтесь с Квадратом - согласился шеф Intelligence Service. Пусть посмотрит, что можно сделать, может, доступ к тайнику возможен не только для него. Стюарт доложил директору не обо всем. В отчете Далтона его заинтересовала и другая деталь, упоминание готовящегося теракта в Марселе. Переговоры Пехлеви и главы Англо-персидской нефтяной компании. В газетах подробностей не сообщали, но Мензис помнил, что Барту и лорд Инверфорс встречают шаха именно в Марселе. Синклер назвал информацию о покушении сплетнями, и углубляться в тему не стал, недавнее разоблачение русских шпионов во Франции инспирировано компанией Shell с подачи адмирала, и аргументы в пользу этого шага заместителю директора вескими не показались. Об интригах вокруг нефтяных трестов Мензис знал не хуже начальника, как и о необъяснимом нежелании немцев идти на уступки Парижу и Петербургу даже под угрозой агрессии. Связи между Хиллом и Савинковым, Шлейхером и Детердингом, желание последнего прибрать к рукам персидскую нефть и ненависть к Российской империи, секрета тоже не представляли. Поэтому выводы из имеющихся данных Стюарт сделал точно такие же, что и адмирал несколькими днями раньше. Различие, тем не менее, имелось, и немаловажное. В отличие от шефа, он, выходец из придворных кругов, был заинтересован в первенстве именно Англо-персидской компании. А потому предпочел заняться делом лично. Впрочем, лично, не означает в одиночку, для этого вопрос чересчур обширен, им заинтересуются и другие. “Нет ничего такого, что не могло бы быть решено в течение часа за бокалом шерри в Уайтс-клубе - вспомнил Стюарт старую поговорку. Инверфорсу будет полезно услышать, что ему приготовили”.
***
20.12.1932. Великобритания, Лондон, Уайтс-клуб.
Джентльмены, собравшиеся к ужину за одним из столов клуба, ничьего внимания не привлекали. Лидер парламентской оппозиции, два заместителя руководителей ведомств - открытого и негласного, имеющих отношение к внешней политике, председатель правления казенного нефтяного синдиката… “Уайтс” сводил за одним столом гораздо более разношерстные компании. Ужинавших объединяло многое, но сегодня их собрали новости Мензиса. Сидящие за столом как лично, так и представляемые ими круги, были заинтересованы в Англо-персидской нефтяной компании. Впрочем, не только, истеблишмент привык мыслить широкими категориями. К делу перешли в курительной комнате. В просторном кабинете с темными, задернутыми гардинами и дубовой отделкой, сбоку от глубоких кожаных кресел стояли шкафы с сигарами и стеллажи с винами. Атмосфера призванная умиротворять, но сегодня на присутствующих она не действовала Начал Иден. Заместитель министра иностранных дел играл ведущую роль в разрешении кризиса, связанного с расторжением договора концессии Реза-шахом и изложенное Стюартом его встревожило. Сэр Энтони имел на то веские причины: значительная часть его личных капиталовложений была связана с “Англо-персидской”. В политические методы на внешней арене он не верил давно, крушением дипломатии считал неспособность предотвратить трагедию 1914 года, клеймом своего поколения - убийство в Сараево и все, что за этим последовало. Оглядываясь на дипломатию и политику Антанты в решающие недели, он ощущал ответственность за постоянное отставание. Всегда отставание, фатальное отставание, эта мысль не отпускала Идена с того самого августа. С приходом к власти в германии Шлейхера, ощущение усилилось. - После войны их экономическое положение было кошмарным! - продолжил он начатый за десертом спич, когда собравшиеся джентльмены переместились в курительную. Репарации, оккупация, ограничения на промышленность… Даже спустя полтора десятка лет в Германии больше семи миллионов безработных. Чем может стать страна в подобных обстоятельствах? Только страной недовольных. Там недовольны все - от канцлера до нищего! Впрочем, основу националистического движения составляют бюргеры, мелкие лавочники и заводские рабочие, по ним кризисы ударили сильнее. Но и хозяева крупнейших трестов идей националистов не чураются! Тиссен, из Стального треста выделил Шлейхеру сто тысяч золотых марок, колоссальные деньги. Добавьте помощь некоторых иностранных фирм, в том числе и британских. И в первую очередь Shell. - Детердинга интересует немецкий рынок - кивнул Мензис. Сейчас в Германии продают нефтепродукты русские, и немного американцы из “Standard Oil”. - Не только это - махнул рукой лорд Инверфорс. У сэра Генри ныне два увлечения - секретарша-немка и Шлейхер, он стал его ярым сторонником, знаете ли. Его ненависть к русским и навязчивая идея англо-германской дружбы в качестве противовеса Петербургу, разумеется, хорошо известны. Но Детердинг лишен политической гибкости, а Shell контролируется именно и только им, он может принять любое решение, даже не поставив в известность совет директоров. - Поведение Детердинга становится все более сумасбродным - согласился разведчик. А решения все более непродуманными, мания величия плохой советчик. - И в результате, Шлейхер выигрывает - процедил Иден. - Да, Энтони. Немцы с легкостью поверили, что агенты русских устроили взрыв памятника Фридриху Великому в центре Берлина, а социал-демократы им в этом прискорбном деянии помогали - пожал плечами Мензис. Националисты объединились для выборов в “черно-бело-красный боевой фронт”. Во главе списка Шлейхер, Гугенберг и Папен, дело сделано. - Могут ли Петербург или Париж ли поставить под сомнение выборы? - осведомился Инверфорс. - Бесполезно - ответил дипломат. Участие населения около девяноста процентов, очень высокий показатель.Тут, кстати, сыграла свою роль не только внутренняя заинтересованность, но и внешнее давление, в немцах просыпается былая гордость и тяга к реваншу. - Главное все же во внутренней ситуации - не согласился Черчилль, до того молча посасывающий сигару. Высшие круги Германии в первую очередь хотят порядка. Оказаться посреди революции для них совершенно нежелательно, они это после войны уже проходили, помнят. Шлейхер гарантирует стабильность, и мы ему в этом немало помогли своими дипломатическими шагами. Впрочем, а что все-таки сэр Генри? - Поздравил Шлейхера - сообщил заместитель шефа Intelligence Service. Готовится прибрать к рукам немецкий нефтяной рынок. - И персидскую нефтедобычу, а? - улыбнулся в ответ бывший министр. Энтони ввел меня в курс дела. Не огорчайтесь старина, так было нужно. - О, я вполне доверяю и Энтони и вам, Уинстон - не менее дружелюбно сообщил собеседник. Тем более, вы, пожалуй, лучше всех знаете перипетии наших нефтяных дел. - Да - Черчилль выпустил очередное облако дыма, подобрался и жестко разъяснил: - Я создал Англо-персидскую компанию, я добивался особого положения для Shell после войны, и я же сейчас собираюсь вернуть Shell в лоно империи. Вы понимаете, о чем я, дружище? - Безусловно. - Так вот, Детердинг заигрался. Русский нефтепровод в Иране конечно, не нужен, но правительство вошло в Англо-персидскую компанию не для того, чтобы делать деньги, но чтобы создать независимую компанию для служения национальным интересам. - Мы можем надавить на Shell? - Уже пробовали - пожал плечами Иден. Пытались увеличить долю правительства в тресте. Но мы хотели иметь возможность назначать в совет директоров своего члена и получить право утверждать всех остальных, так, как это принято в Англо-персидской. Детердинг отказался. Он стареет, но он человек твердых взглядов, и, я боюсь, мы не можем предотвратить его, скажем так, общение, с иностранными политическими лидерами. - Война показала, что горючее - ключевой элемент национальной стратегии - веско изрек председатель правления Англо-персидской компании. Британская компания должна разрабатывать нефтяные запасы, находящиеся под британским контролем. Контролем нефтяного месторождения, достаточного для нужд флота. - Нам всегда был нужен доступ к надежным запасам нефти при разумном уровне цен - пробурчал Черчилль. Со времени перехода Адмиралтейства с угля на керосин. - Кроме того, сейчас мы ведем переговоры о создании нефтяного картеля, в который вошли бы мы, Standard Oil и “Российские нефтепродукты”. Такой союз сможет регулировать мировые цены, а это уже политика. И тут лишние не только Детердинг и Шлейхер, но и Париж. Кабинет поддерживает готовящееся соглашение. - Что касается кабинета… - начал Иден. - Правительство поменяется - перебил его Уинстон. Народ Британии не желает возрождения Германской империи, но они не простят слабость, а кабинет готов сдать немцев Петербургу. И это в то время, когда мы еще не оправились от депрессии, а отношения с Россией на грани разрыва. - В прошлом году - напомнил чиновник Foreign Office, - в Оттаве, Британское содружество приняло решение о протекционизме в рамках империи. Доминионы получили льготы, сейчас они поддерживают нас как никогда. Остальные жалуются на высокие пошлины. Определенные уступки, по всей видимости, придется сделать скандинавам и Аргентине. - Но, разумеется, не России или Франции! - поднял палец вверх Черчилль. Торговый договор с русскими уже не действует. - Но Британия остается их основным экспортным рынком, до четверти продаж - заметил Инверфорс. Если канадская пшеница теперь освобождена от пошлин, то русская, а это главный предмет их экспорта, обложена пошлиной в два шиллинга за центнер. В позапрошлом году пшеница из России составляла 18 процентов ввоза, в этом - около трех. - Вообще, российский ввоз в Англию сократился почти наполовину - кивнул Иден. Наш импорт тоже сокращается, русские покупатели уходят к американцам и немцам. Если у них получится подмять Берлин… - То они будут вынуждены тратить деньги на оккупационную армию, а репараций все равно не получат - перебил его Черчилль. И вы видите не то, что нужно, друг мой. Русские сейчас закупают оборудование. Но, получив в свое распоряжение индустрию Германии, они вернутся к поставкам на немецкие заводы сырья на переработку и вывозу готовых изделий, это выгоднее постройки собственных фабрик. Тем более, рабочая сила в Германии подешевеет, а цены упадут. А это затормозит промышленное развитие самой России. В итоге, я уверен, ослабнут обе страны! В Германии наступит хаос, порождающий жажду мести. И после вывода франко-русских войск, к власти вместо Шлейхера придет куда более радикальный лидер. А мы будем требовать вывода войск с самого начала оккупации. - Но ограничимся нотами, не так ли? - мгновенно уловил мысль замминистра иностранных дел. Пожалуй, это даст двойной эффект. Смотрите: русские и французы будут благодарны за то, что мы не предпринимаем реальных шагов против их акции. А для Берлина мы станем единственным защитником и надеждой, любое немецкое правительство будет вынуждено апеллировать именно к нам … занятная перспектива, Уинстон. - Есть и третий эффект - добавил, вновь взяв сигару, лидер оппозиции. Британии не нужна война в Европе в ближайшие десять лет, хватает дел в самой империи. Усмирив Германию и завязнув в ней, Париж и Петербург предоставят нам эти годы. Но чтобы умело ими распорядиться, нужен новый кабинет. Который не только разрешит внутренние проблемы, но и восстановит мощь армии, а главное - флота. После войны мы основательно сократили вооруженные силы, а через десять - пятнадцать лет нам, полагаю, потребуется иметь в запасе не только декларации. - Маршал Фош назвал Версальский мирный договор “перемирием на двадцать лет” - вспомнил Иден. - Любой мир - всего лишь перемирие - вставил Мензис. Вопрос в сроках и будущих коалициях. - Именно - выдохнул сигарный дым Черчилль. И отсрочку следует продлить. Фош великий человек, но французы легкомысленны, им свойственно ошибаться в цифрах. Версальский договор, который закрепил наш военный триумф, поселил в душах миллионов немцев чувство унижения и жажду реванша. Оккупация усилит ненависть к победителям, но из их числа выпадет Англия. И через десять - пятнадцать лет мы станем тем арбитром, который определит судьбу Европы. - Но для этого понадобится сила - вернул разговор к сегодняшнему дню Инверфорс. А значит, и нефть. Возражений его слова не вызвали. Никто лучше Черчилля не представлял того значения, которое имела нефть. Для самого существования Британии, тем более, для войны. - Британские работники страстно желают - медленно произнес Уинстон, чтобы компания не предпринимала ничего, что противоречило бы политике правительства Его Величества. - В крайнем случае, Эндрю Агню, он член совета директоров, вы все его знаете, попросит правительство уполномочить соответствующие ведомства провести расследование - сообщил Иден. С тем, чтобы Эндрю мог со своими коллегами в совете директоров компании принять соответствующие меры. - Это крайний случай - возразил видный член Палаты общин. Все и без того согласны с предложениями правительства о реформе управления компанией. В случае если бы, к примеру, сэр Генри вышел на пенсию. - Полагаю, он может принять такое решение - осторожно произнес Инверфорс. Конечно, если привести весомые аргументы в пользу такого шага. - Полагаю - задумчиво воспроизвел интонацию Мензис, - с учетом готовности Совета директоров Shell к поддержке расследования, такого рода аргументы могли бы появиться и без действительного проведения такового. Несколько позже. Но весьма убедительные. - Просто имейте это в виду, Стюарт - дружелюбно кивнул глава парламентской оппозиции. В случае появления подобных сведений, главу столь солидной компании, какой является Shell, следует поставить в известность… Что касается Парижа и Берлина - повернулся он к Инверфорсу, - то французы не станут нам мешать, а немцев давно пора несколько усмирить, я думаю, все с этим согласны. Но сейчас у нас проблема с Персией. Что решено с шахом? - Пока ничего. Но русские на днях дали понять, что готовы надавить на Пехлеви, французы тоже не желают осложнений на Среднем Востоке. Думаю, мы договоримся, и на лучших условиях, чем хотят персы. - Если, конечно, переговоры состоятся - заметил Иден. Сэр Стюарт - обратился он к разведчику - насколько вероятно покушение во Франции? - По моему мнению, оно неизбежно. Подробности, полагаю, неинтересны. - Да, пожалуй - вздохнул Инверфорс. Хотя лично меня, как предполагаемую жертву, этот вопрос отчасти затрагивает. Насколько ваша служба контролирует ситуацию? - Совершенно не контролирует - поморщился замдиректора Intelligence Service. Сейчас в Париже работают французы и русские, но пока безуспешно. Адмирал не стал предпринимать ничего, и я должен четко заявить: поездка на переговоры смертельно опасна. Есть возможность перенести встречу в Британию? Шах путешествует морем, изменить маршрут не так сложно? - Это невозможно - быстро ответил заместитель министра иностранных дел. Пехлеви не доверяет никому из европейцев, сообщение о покушении он может расценить как угрозу. Тем более есть еще Барту, предсказать, как отреагируют французы, не возьмется никто. Встреча должна пройти в Париже, и покушений быть не должно. - Я занимаюсь этим вопросом. Лично. Разговор Мензиса удовлетворил. Участники встречи, как и он сам, лишь представители групповых интересов, хоть и высокопоставленные. Противоречия среди истеблишмента есть всегда, единство в общем, не устраняет борьбу в частных вопросах, влияние Shell велико, но не сравнимо с мощью империи. А империя теперь была на его стороне, интересы совпали, решение принято. Уже сегодня, не дожидаясь утра, выводы тихой, неспешной беседы в курительной Уайтс-клуба превратятся в мнение самых влиятельных кругов Британии. А затем воплотятся в действиях министров, депутатов Палаты общин и членов правлений корпораций. И в первую очередь в его, Стюарта действиях, негласную санкцию на которые он получил. Теперь он знал, что скажет завтра Далтону. Днем заместитель начальника Intelligence Service посмотрел документы годичной давности из архива, память цепкая, помнил, что одна из названных амстердамским резидентом фамилий, мелькала в старых справках. Он не ошибся, найдя то, что искал, чуть улыбнулся уголком рта, и сейчас, вспомнив, проделал то же самое. “Пожалуй - мелькнула довольная мысль, - кое-что я чуть не упустил, а вот Хью молодец, беседу провел отменно и отчет доскональный. Этот выскочивший ниоткуда русский боевик, Григулявичус, убийца жандармского подполковника. По мнению Хью, весьма неглупый парень, со специфическим опытом и… никто не озаботится, если он вдруг провалится в никуда. И не удивится, соверши террорист из России правонарушение в старушке-Англии, что с него, с бандита возьмешь? А причины у него существуют, пусть он сам про них не знает, но архивы Службы хранят. Они и не такое сберегали, любая крупица имеет ценность, вот и эти пара строк пригодились”. Он поднял воротник пальто, и сел в подъехавший к клубному входу роллс-ройс.