– Это в Америке с Италией. А в России новая, даже в армии нету. Мы брали у погранстражи. Там рядовые чины до денег слабы – жалованье невелико, а соблазнов-то хватает. Ладно подполье, у нас денег не так и много, но через границу контрабандисты ходят. Деньги немалые крутятся, а стражники ж сами местные, всех там знают. Ну и их знают, мы с контрабандистами иногда пересекаемся.
– Вот через них если и прикупить? – настаивал стриженный. Денег выделим, не пожалеем для дела.
– Не знаю – решил ответить честно Григулявичус. Не буду вилять, сложно это. Если только через ячейку попробовать.
– Через ячейку нельзя – раздраженно отмел предложение новый командир Юзика. Мельников, беседующий сейчас с Григулявичусом, родился в Забайкалье, в РСДРП вступил в 1916, студентом Политехнического института в российской столице. Потом был призыв в армию, Михайловское артиллерийское училище, запасной полк в Петрограде. А после революция, "Вторая русская", как ее называли в эмиграции. Бои с жандармами в отряде красногвардейцев, мятеж на юге, савинковские отряды "Союза защиты революции и свободы", за кордон уходил одним из последних, через Персию. В эмиграции создал отдельный отряд боевиков, ходил через границу в Россию, организовывал теракты не в одной стране мира, по заданию партии приводил в действие приговоры провокаторам и разоблаченным агентам охранки, потом влился в Боевую группу. Последнее время тренировался со своей ячейкой в Венгрии, под эгидой британцев.
Заказчику готовящейся акции его передал Савинков, и заказчик – британец, раньше работавший в Intelligence Service, настаивал на полной конспирации даже от самого шефа Боевки. Инженера такой подход устраивал, удачное дело сулило выход на прямой контакт с представителями солидных европейских кругов, да и на расходы англичанин не скупился, причем деньги тоже шли напрямую. Бойцов у Мельникова сейчас оставалось трое, надежные, проверенные в деле, но и целей предполагалось три, пусть и в одном месте. Пришлось брать людей со стороны, от того же Павла Ивановича. Хоть и против желания, да куда денешься? Не вчетвером этакую работу делать.
Этот кандидат Инженера устраивал. Предполагать в нем агента Корпуса было бы чересчур, убийства своих офицеров жандармы не прощали, а склонность к террору парень доказал на деле. Посвящать его в суть задуманного он, тем не менее, до последнего не собирался, а вот новое российское оружие, о котором он вскользь упомянул в разговоре Савинков, заинтриговало.
Ответ Юзика его не устроил, связываться с российским подпольем Борис считал опасным, о его насыщенности жандармскими осведомителями знал не понаслышке.
– А если ты сам со стражниками свяжешься? – подумав, предложил он новичку. Допустим, матросом тебя на корабль подсадим, до Риги?
– Так я ж в розыске – не согласился тот. И ладно б за политику или контрабанду, то дело обычное, а тут… Не рискнут они связываться, истинно не рискнут. Ну вот сами посудите, это ж стражнику верный Указ. Петля, то есть. А через ячейку я и впрямь сам могу, на границе курьера встречу и все.
Юзик опасения нового командира понимал, тоже не первый день на свет народился. Но и выполнить приказ тоже хотелось, доказать этому бритому эмигранту, что в подполье не по кафешкам парижским сидят, работать умеют: В Вильне есть надежный человек, в нем сомнений быть не может – он меня сюда переправил. Вот через него и попробовать.
– Что за человек? – рассеянно, прокручивая в голове вариант, спросил Мельников.
Ответ, однако, получил неожиданно сдержанный:
– Товарищ Леопольд. Это кличка, можно в ЦК по ней справится.
"Ишь ты! – восхищенно подумал Инженер. От горшка два вершка – а как держится? Конспиратор, а? Прав был Савинков, обстоятельный персонаж. Ежели в этот раз не убьют – отличный боевик выйдет, с головой".
И ответил в тон:
– Правильно говоришь, товарищ Юзик. Но справляться я не стану, нечего внимание привлекать. Не выйдет – и черт с ним, так обойдемся.
Британец-заказчик намекал о желательности в теракте "российского следа", да и разумно это выглядело, чем больше у полиции версий, тем бомбистам уходить легче. А что тут придумать лучше найденного на месте преступления
новейшего русского изобретения? Но нет так нет, лучшее враг хорошего, эту поговорку он помнил всегда, осторожность выручала не раз.
Обсудив детали и оговорив следующую встречу, подпольщики разошлись. Юзик уходил в настроении приподнятом, он чувствовал себя в деле. В серьезном деле, которое, надеялся молодой революционер, даст шанс утереть нос… да всем утереть.
Мельников же, уходя, прикидывал, как будет излагать придуманный план операции британцу. И сколько денег под этакое предприятие нужно будет с того содрать, о своих интересах он забывать не собирался. Нелегальная жизнь недешева, тем более в эмиграции. А ведь ему требовалось еще содержать и постоянно поддерживать в форме группу тертых жизнью боевиков. Инженер гордился тем, что его люди не знают провалов, достигалась такая репутация скрупулезным отбором, постоянными тренировками и жесткой конспирацией. При этом жить бывший марксист, как и его патрон, Савинков, предпочитал на широкую ногу. Полунищенские посиделки в дешевых бистро – это пусть теоретики, это не для бойцов террора, ежедневно… ну, пусть не совсем, но все одно часто, рискующих жизнью. Зачем же себе и бойцам не позволить приличный ресторан, квартиру и отдых с девочками? Да и нелегальной жизни полезно, полиция в фешенебельные заведения редко суется, не про ее честь, самое место для бомбиста, отчего же пренебрегать? Расходы выходили немалые, но операция ведь на пользу временным союзникам революции? Так от них не убудет, английские эксплуататоры ничем не лучше российских фабрикантов, разве что, денег сейчас дают. Инженер помнил слова покойного вождя большевиков, Ленина сказанные по схожему поводу: "Сегодня капиталисты сами продадут нам веревку, на которой мы их повесим после революции". Он, Мельников, сейчас и есть революция. В России по эмигрантским слухам начинало подниматься село. Помещичьи и кулацкие экономии, оснащенные тракторами и комбайнами, сбивали цены на зерно, одновременно, за счет механизации, выкидывая на улицу батраков и скупая землю у разоряющейся бедноты. Найти работу в городе стало редкой удачей, вчерашние крестьяне, не обладающие никакой квалификацией, оказались никому не нужны. И становилось этого горючего материала в Российской империи все больше. А значит, скоро там понадобятся люди, умеющие не просто стрелять, но организовать и повести за собой отряды новой Красной гвардии. Надежда на близость новой революции не давала сложить оружие, да и само действие все еще привлекало. Впрочем, умыть очередной раз жандармов, пусть и не российских, это в любом случае славно. Ничего другого он все равно не умел.
Шеф Отдельного корпуса жандармов дочитал меморандум, подчеркнул в нем толстым, граненым карандашом пару строк и откинулся на спинку кресла. Вместе с другими, известными генералу сведениями, информация из документа, принесенного сидящим сейчас напротив начальником Разведчасти, могла представлять собой часть куда более обширного замысла. Касающегося как безопасности Российской империи, так и… частных интересов некоторых влиятельнейших членов императорской фамилии. О существовании подобных интересов Глобачев не забывал никогда, положение не позволяло. Он взглянул на молча ждущего начальника Разведчасти, и еще раз пробежал глазами лист бумаги:
"…по сведениям, полученным от "Тореадора" незадолго до ареста, группа российских эмигрантов, предположительно принадлежащая к организации левого направления, планирует террористическую акцию во время приезда шаха Ирана в Париж. Акция предположительно заключается в убийстве шаха Ирана, представителей Франции и Великобритании, для переговоров с которыми прибудет шах. О планирующейся акции известно немецкой разведке. В связи с арестом французской полицией агента "Тореадор" источник получения данных не установлен. Данное сообщение подтверждений из иных источников не имеет, проводится дополнительная проверка".