Так себя даже Агни не вел, понимая, что сидя в комфортном кресле пассажира мир воспринимается несколько иначе.
Накрутив Юле хвоста, чтобы она как можно быстрее избавилась от доставшегося нам куратора любым, главное – законным! – путем, занялся своим непосредственным делом – открыл микропорталы на все корабли и занялся шпионажем.
Глава 38 Несчастные случаи
- … Я его еще на станции в карты проиграл! – Нагло лыбясь на нас заявил одетый с иголочки мужчина. – А карточный долг – свят, его отдавать надо!
Судя по лицам капитанов фрегатов, такой наглости они точно не ожидали.
Да и стоящая поодаль С. Улла – тоже.
И я – тоже.
- Ну, ты и мразь… - Выдохнул молоденький «кэп-3», сжимая кулаки так, что побелели костяшки и делая шаг вперед.
- И? Что ты мне сделаешь? – Второй помощник капитана крейсера «Андрона» ехидно развел руками. – Я – гражданин Центральных миров! Ты мне можешь только ботинки вылизывать! Да одно мое слово значит больше, чем вся эта станция, вместе взятая!
С. Улла, судя по внезапно погасшим глазкам и взгляду, «ушедшему под потолок», кому-то скидывала запись разговора, но…
Уже было понятно, что мелкому подонку все сойдет с рук.
Гражданство Центральных миров, действительно, страшная сила.
Вот, только, я точно знаю силу, которой и Центральные миры – один большой, вкусный, мясной пирожок.
Не скажу, что все было просто – мои восьмилапы все-таки далековато сейчас, но…
Голос в моей голове, чертыхнувшись, обозвал меня идиотом и портал открылся ровненько за спиной подонка.
Выгуль, конечно, не в восторге быть «карающей дланью», но он как-то по импозантней Уголя, так что орал, протаскиваемый в узкий портал бывший второй помощник, очень громко!
Даже громче, чем сирена тревоги, громче, чем визжала С. Улла!
Пара секунд и на палубе остались правая нога и правая рука, отрезанные торопящимся пауканом, как лишние и вообще мешающиеся.
- «Воздаяние – важнее справедливости…» - Бормотнул я себе под нос, надеясь, что никто не расслышит.
Портал закрылся, капитаны - белые, серые и совершенно зеленые - облегченно выдохнули и посползали по стеночкам, радуясь живительному кислороду в легких, а наша куратор, пепельно-серая, уставилась на меня с таким ужасом, словно разглядела, что портал открылся по моей команде.
- Жаль… - Выдохнул самый старый из капитанов, судя по расширенным зрачкам, по самые брови залитый боевыми жидкостями. – Теперь мы точно не узнаем, с кем эта бл.. в карты играла…
«Кстати…» - Я скинул Выгулю большую просьбу сперва допросить обрубка, потом провести ментоскопирование, а потом сделать с мразью что-нибудь очень страшное, долгое и болезненное.
А потом прогуляться по всем его сопартейникам и членам их семей и воздать по заслугам.
Голос снова обозвал меня нехорошим словом, но пообещал посодействовать пауканам.
Пока я раздавал указания, нас уже плотненько окружили силы самообороны базы, одетые в наспех натянутые бронекостюмы, толку от которых против пауканов и вовсе не было!
Разве что, обожрутся мясом восьмилапые и в спячку впадут…
Радуясь, что сейчас моя персона вообще никого не интересует, а воякские капитаны и сами кого хочешь на этой станции могут поставить по стойке смирно, отошел тихонько в уголок и связался с Юлой, тем более, что Настена сейчас точно занята своими прямыми обязанностями и отвлекать ее по такому пустяку верх глупости.
Последние четыре прыжка были совсем неудачными – нас явно кто-то палил по всей трассе, «подставляя» под наши пушки каких-то одиночных пиратиков, которые, своими переделанными транспортами и нанести серьезного вреда не могли, но пожирали и наше время, и наш боекомплект.
Даже вояки выли волками, встречаясь с очередным «нападающим», который упорно лез на рожон, словно у него, как минимум, линкор с полной группой поддержки, а не развалюха третьего-четвертого, а пару раз и вовсе – ВТОРОГО! – поколения!
Так что, эти пять месяцев пути выпили из нас все, что можно было выдавить.
Выручал нас крейсер, крепко выручал, а вот теперь его капитан обратился горсткой пыли…
Вздохнув, краем уха прислушался к разговорам вояк и полицаев.
Первые деловито объясняли, что же произошло, а вторые мужественно бледнели и отчаянно тискали приклады своих нелетальных пушчонок, осознавая глубину произошедшего.
Меня не трогали, хотя посматривали одобрительно, а вот вокруг баклажанки, к моему удивлению, организовалась эдакая полоса отчуждения, в добрый метр, ступать в которую никто не спешил.