Некоторым несчастным, закончившим свой жизненный путь на береговой отмели участка «Омаха», вовсе не требовалось находиться там в сложившейся обстановке. Так, сержант Энди Герц, сын голландского еврея и англичанки, выросший в Бостоне, уже почти два года служил в 922-м инженерном полку аэродромного строительства и строил аэродромы на территории Англии. Но вдруг однажды по какому-то недоразумению солдатам его подразделения выдали карабины, мины, противотанковые гранатометы-базуки и прочее военное имущество и погрузили на транспорты, чтобы они после высадки строили взлетно-посадочные полосы на территории Франции. Находясь на транспорте типа «Либерти», Герц устроился на камбузе, где слушал по радио сообщение о падении Рима, как вдруг по громкоговорящей связи на палубу вызвали солдат инженерных войск. Поднявшись на палубу, солдаты увидели пылавший вдали берег. К транспорту подошла десантно-высадочная баржа. Ее шкипер попросил у команды транспорта выделить ему из своих запасов хоть сколько-нибудь кофе и сообщил, что может принять на борт 90 человек. Когда командир подразделения рейнджеров, тоже находившийся на борту транспорта, решил, что высаживать его людей на берег в тот момент еще рановато, майор, отвечавший за высадку солдат инженерных войск, подал команду, чтобы они грузились. Никогда не обучавшиеся действиям при высадке передовых эшелонов, солдаты аэродромно-строительной части в то утро получили мучительный опыт пересадки по веревочным сеткам с транспорта на болтавшуюся где-то внизу десантную баржу. С завершением перегрузки баржа отошла от борта транспорта, и солдаты увидели майора, который на прощанье махал им рукой с верхней палубы. Он, видимо, решил направить Герца и его товарищей самостоятельно обследовать участок высадки «Омаха». Больше они его никогда не видели. Спустя час или немного больше их заставили прыгать в воду на пятифутовой глубине и добираться до берега своим ходом.
На берегу, казалось, двигались очень немногие солдаты или машины. Герц встретил страшно перепуганного 18-летнего юнца из 29-й дивизии, который сообщил, что он — единственный солдат, уцелевший из своего отделения. Внезапно сержант Вальдуччи, шедший впереди Герца, упал, успев воскликнуть: «Я убит». В это время к их группе подбежал комендант пункта высадки и строго спросил: «А это что за люди?» Ему ответили: «Из инженерной части». «Это хорошо, — сказал комендант. — По радио мы получили приказ сделать проходы на этом участке. Есть у вас шестовые заряды?» Ему ответили, что таких зарядов у них нет и что они из аэродромно-строительной части. «Так какой же черт вас сюда направил?» — возмутился комендант. «Да был там один сукин сын…» — ответили ему. В конце концов они пополнили группу заброшенных на участок «Омаха» американских солдат, прятавшихся за теми укрытиями, которые они сумели найти за время, пока там находились.
Старший авиационный специалист Норман Филлипс, один из членов большой группы специалистов английских ВВС, высадившейся на участок «Омаха», вспоминал: «Мы были свидетелями побоища, открывшегося нашему взору на берегу: горевшие танки, джипы, бронемашины и плотный многослойный ружейно-пулеметный огонь». Шкипер доставившей их танкодесантной баржи приказал им сгружаться любым способом. Однако первые автомашины, которые они попытались выгрузить, скрылись под 8-футовой толщей воды. Солдаты, выбравшиеся на берег, образовали цепочку, чтобы помочь тем, кто совсем не умел плавать. Авиаспециалисты выбрались на берег как раз у песчаной выемки, заполненной ранеными, которым не оказывалось никакой медицинской помощи. Английские офицеры организовали из своих солдат спасательные группы, чтобы вытащить на берег все, что только можно было спасти. Тем не менее большинство десантируемых теряли почти все. Двух солдат из английских ВВС нервничающие американцы захватили в качестве военнопленных, не сумев опознать английскую форму. К вечеру английская группа авиаспециалистов потеряла 8 человек убитыми и 35 ранеными, а также 28 из 35 своих автомашин. Только через 33 дня им выдали свежее обмундирование и через 108 дней пополнили утраченное ими при высадке оружие и боеприпасы.
Донесения, поступавшие в штаб 5-го корпуса и генералу Брэдли с участка «Омаха», были в то утро не просто тревожными, но временами почти паническими. Адъютант Брэдли и командир артиллерийской боевой части корабля подходили на торпедном катере к самому берегу и возвратились назад промокшими и мрачными. Брэдли уже подумывал о приостановлении высадки на восточном участке и о перенацеливании последующих эшелонов на участок «Юта». В прибрежных водах непосредственно у берега образовалась огромная пробка. Из-за серьезной ошибки в графике высадки к берегу в самый разгар боя стали доставлять небронированную технику. Хотя большинство команд десантно-высадочных средств проявляло подлинную отвагу, обнаружились и такие команды, неопытность и нерешительность которых только усугубляли неразбериху. Так, команда крупного самоходного парома типа «Райноу», доставлявшая к берегу автотранспорт, просто покинула паром в 700 ярдах от берега, и водители со своими машинами дрейфовали по воле волн, пока начавшийся прилив не пригнал их к берегу. У рейнджеров уже в самом начале возникли сомнения насчет компетентности моряков, когда офицер, управлявший их десантной баржей, еще в гавани у английского побережья умудрился ударить баржу о волнорез, а шкипер другой десантной баржи на протяжении всего пути перехода через Ла-Манш пролежал пластом в трюме, страдая от морской болезни. Одна группа рейнджеров вдруг обнаружила, что ей придется добираться до берега собственными силами, так как команда их десантной баржи просто пересела в резиновую лодку, бросив их на произвол судьбы. В противоположность этому матросы команд двух танкодесантных барж бесстрашно прошли полосу прибрежных заграждений противника и оставались на месте, использовав при этом все наличные огневые средства, чтобы помочь высаживавшейся пехоте, попавшей в трудное положение.
Командир 2-го батальона 18-го пехотного полка 1-й американской дивизии подполковник Джон Уильямсон пересадил своих солдат с транспорта на десантные баржи для перевозки войск после 8 часов утра, с опозданием на целый час. Пока одни баржи, захлестываемые волной, кружили в ожидании сигнала об освободившемся месте для выгрузки на побережье, экипажи пытались заняться спасательными операциями. После энергичных усилий Уильямсона баржи двинулись к берегу. Они подходили к свободному месту на песчаной косе не фронтом в один эшелон, а колонной, встав друг за другом. «Весь берег был запружен солдатами, танками, плавающими автомашинами, — рассказывал потом Уильямсон. — Меня удивляло, почему никто не уходил от берега». Начальник штаба 3-го батальона того же полка майор Фрэнк Коласикко, стоя среди своих подчиненных на палубе пехотно-десантной баржи, с горьким недоумением наблюдал за тем, что творилось на берегу. «Это было словно театральное представление, — вспоминал майор. — Все происходило прямо на наших глазах. Мы видели, что кто-то выводит из строя наши танки, и нас мучил вопрос, почему не освобождают берег. Почему не высаживаются наши солдаты?» Когда наконец дошла очередь и до его баржи, она наскочила на заминированное заграждение и подорвалась. Несколько человек взрывом было сброшено в воду, а остальные через несколько мгновений, когда баржа села на дно, оказались в волнах прибоя. В конце концов кто-то кинул им с берега спасательный канат, и промокшие солдаты выбрались на берег. Майору Коласикко передали, что его вызывает к себе заместитель командира дивизии бригадный генерал Уаймэн. По пути к передовому командному пункту дивизии его сбило с ног взрывом шальной мины. Коласикко получил приказ овладеть объектами, которые безуспешно штурмовал 1-й батальон 16-го полка этой же дивизии. Он вернулся к солдатам своего батальона, лежавшим у основания береговой дамбы, и несколько раз повторил им: «Нам нельзя здесь оставаться». Медленно начали они карабкаться по склону холма, переползая через неподвижные тела солдат 116-го полка: «Они были слишком неопытными, чтобы понять, что чем ближе ты находишься к противнику, тем безопаснее тебе самому». Майор дал нагоняй одному из солдат, когда увидел, что тот ведет беспорядочную стрельбу вдоль склона холма: «Прекрати стрельбу, там ведь тоже наши!» «Сэр, они почему-то в шинелях», — настаивал солдат. Оказалось, что это в самом деле были немецкие пехотинцы.