7 июня 50-я английская дивизия, действовавшая справа, заняла Байё, который немцы оставили в первый же день вторжения, и продвинулась вперед еще на три мили в направлении на Тилли-сюр-Сель, Сюли и Лонжуэ. Однако когда 8 июня на берег высадился сам Монтгомери, чтобы разместить на территории поместья у Крелли свои пункты управления, передовые части, высаженные в первый день и постоянно находившиеся под воздействием противника, были явно переутомлены. Вероятность прорыва рубежа, созданного 12-й танковой дивизией СС и 21-й танковой дивизией перед Каном, была очень мала. «Немцы принимают все меры к тому, чтобы удержать Кан, — писал в тот день Монтгомери в Лондон военному министру. — Я решил не топтаться перед этим пунктом, чтобы не нести лишних потерь. Поэтому я приказал 2-й армии продолжать давление на противника здесь, а свои основные силы сосредоточить в направлении Виллер-Бокажа, Эвреси и далее на юго-восток к Фалезу».[114] Несмотря на ухудшение погоды, которая ограничивала возможности авиационной поддержки действий наземных войск и замедлила ход выгрузки, нельзя не вспомнить напутствие, с которым Монтгомери обратился к подчиненным командирам перед высадкой в Нормандии:
От всех высших командиров и начальников потребуется величайшая энергия и упорство. Я убежден, что, как только побережье окажется в наших руках, дальнейший успех будет зависеть в основном только от нашего умения сосредоточить бронетанковую технику и быстро двинуть мощные колонны на оперативный простор, чтобы овладеть важнейшими районами и узлами коммуникаций. Эти колонны должны создать прочные операционные базы на территории противника (выделено в оригинале), с которых и надо будет развивать наступательные действия во всех направлениях.[115]
Несмотря на все заявления Монтгомери о стремлении рассматривать отдельные танковые бригады с их большим количеством танков как «приемлемую» силу для достижения подобных целей, попытки такого применения танков предпринимались крайне редко и еще реже приносили желаемый результат. Все усилия 2-й армии свелись к борьбе за создание и удержание линии фронта очень небольшой протяженности, несмотря на полнейший успех плана оперативной маскировки «Фортитьюд» и на то, что темп наращивания сил Роммеля был настолько медленным, насколько мог надеяться только самый оптимистичный штабной планировщик у союзников. В первые же дни вторжения и на всем протяжении кампании союзники остро почувствовали отсутствие у них пехотного бронетранспортера для быстрой переброски пехоты на поле боя для совместных действий с танками. До конца боевых действий в Нормандии пехота союзников чаще всего передвигалась пешим порядком и очень редко — на транспорте, причем в иные дни пешие переходы составляли 10–15 миль. От подавляющего большинства уставших солдат требовалось идти все дальше и дальше и драться еще упорнее. Для приведения себя в порядок после тяжелых психологических перегрузок, а затем фаз психологической расслабленности с выходом на берег некоторые части затрачивали несколько дней. При подготовке парашютистам настойчиво внушалось, что сам прыжок с парашютом является только началом, а отнюдь не концом боевой деятельности и что свою задачу парашютисты начнут выполнять только тогда, когда они окажутся на земле и освободятся от строп и ремней. Однако на протяжении многих месяцев тренировок в Англии все внимание войск акцентировалось преимущественно на захвате узкой полосы вспаханного пулями и снарядами песчаного пляжа, который им нужно было пересечь и удерживать в первый день вторжения. Бригадный генерал Уильямс из 21-й группы армий говорил: «Мы имели до некоторой степени смутное представление о характере операций, которые должны были проводиться сразу же после высадки на побережье». Менее тактичный критик мог бы по этому вопросу выразиться более жестко, если сопоставить стремительность, с которой 12-я танковая и учебная танковая дивизии рвались к району сражения, и медлительность в передвижении войск союзников в те первые, решающие дни до того, как основная масса немецких войск подошла к району боевых действий. Потеря союзниками темпа наступления в дни, последовавшие после дня Д, предоставила немцам уникальную возможность создать прочную оборону и подтянуть резервы для локализации плацдарма союзников. Огромное преимущество достигнутой тактической внезапности было утрачено.
Вечером 9 июня отборная учебная танковая дивизия Байерлейна заняла позиции левее 12-й танковой дивизии СС, совершив от Шартрэ к фронту 90-мильный марш, в ходе которого была жестоко измотана и потрепана авиацией союзников. Дивизия потеряла 130 автомашин, 5 танков, 84 самоходных орудия и других бронированных машин. Однако вынужденные задержки и тревоги, которые пришлось пережить дивизии, оказались более серьезными, чем материальный ущерб, поскольку общее количество танков, боевых и транспортных средств дивизии составляло около 3000 единиц. Три танковые дивизии — 21-я, 12-я СС и учебная — составляли теперь основной щит вокруг Кана, усиленный остатками стационарных дивизий, которые оборонялись на этом участке в первый день вторжения. Неудачные действия 21-й танковой дивизии и ее неспособность довести наступление до конца явились поводом для постоянных жалоб со стороны мейеровских юнцов из «Гитлерюгенда», которые неоднократно жаловались, что части дивизии Фойхтингера подводили их уже в нескольких сражениях. Однако учебная танковая дивизия, несмотря на все несчастья, приключившиеся с нею в пути, дралась превосходно, стойко удерживая руины маленького города Тилли, расположенного в долине к юго-востоку от Кана. Эта долина стала ареной самых ожесточенных боев за всю кампанию. Полугусеничные бронетранспортеры мотопехоты были отправлены в тыл, поскольку пехоте не было надобности в быстрых перемещениях. Мотопехота просто укрылась в канавах и разрушенных домах вместе с танками, которые действовали в качестве подвижных огневых точек. Тщательно замаскированные и укрытые, танки, выставив свои башни на один-два фута, находились в готовности к ведению огня по танкам противника. Следы от танков на позициях были старательно заметены или засыпаны до появления на рассвете самолетов-корректировщиков. Пропитавшиеся пылью, лишенные часто возможности умыться и поесть, изнемогавшие от страшной жары и духоты в своих стальных гробах, танковые экипажи вели тяжелые бои днем и ночью, ходили в атаки и контратаки под огнем полевой и корабельной артиллерии, минометов и танковых пушек союзников. Особенно неблагоприятными оказались условия боя для мотопехоты у Тилли, где на каменистом грунте было очень трудно закопаться поглубже в землю. Во время ожесточенного артиллерийского огня офицерам стоило большого труда удержать от беспорядочного бегства даже лучших солдат дивизии Байерлейна.