И мать, чуть приподняв подбородок, улыбалась ему и говорила:
– Ты хороший мальчик. Спасибо тебе.
Вся эта история, собственно, и произошла из-за какого-то крошечного сдвига во времени. Но эхо этого сдвига ощущалось потом долгие годы. Из двоих юных друзей, Байрона и Джеймса, лишь один сумел не сбиться с курса. И порой Байрон, глядя в темное небо над пустошью, где так явственно пульсировали звезды, что даже сама тьма казалась живой, с болью думал: как хорошо было бы снова убрать эти две лишние секунды! Он думал о том, что Время свято и неприкосновенно и эту святую неприкосновенность следует соблюдать.
Лучше бы Джеймс ничего ему не рассказывал!
Часть первая
Внутри
Глава 1
Нечто ужасное
Джеймс Лоу и Байрон Хеммингс учились в школе «Уинстон Хаус», потому что она была частной. Рядом – и гораздо ближе – была еще одна начальная школа, но она не была частной, она была для всех, и туда ходили дети из микрорайона Дигби-роуд, застроенного муниципальными домами. И эти дети, проезжая на школьном автобусе мимо учеников «Уинстон Хаус», швыряли в них апельсиновыми корками и окурками. Ученики «Уинстон Хаус» на автобусе не ездили. Родители, в основном матери, привозили их в школу на собственных автомобилях, к тому же ехать до школы им всем приходилось довольно далеко.
Будущее учеников школы «Уинстон Хаус» было тоже расписано, как по нотам. В жизни каждого из них были заранее известны и начало, и середина, и конец. На следующий год им предстояло сдавать общий вступительный экзамен[1]. Самые умные завоюют право на стипендию и в свои тринадцать лет будут жить на полном пансионе. У них будет идеально правильное произношение, они будут изучать правильные вещи и встречаться с правильными людьми. Затем последует обучение в Оксфорде или Кембридже. Родители Джеймса подумывали о колледже Сейнт-Питерс, родители Байрона – об Ориэле[2]. Далее им была уготована карьера юриста или высокооплачиваемого чиновника в Сити, или в церкви, или в вооруженных силах – в точности как у их отцов. Через какое-то время им предстояло обзавестись собственной квартирой в Лондоне и большим загородным домом, где они будут проводить уик-энды с женой и детьми.
Итак, наступил июнь 1972 года. По утрам яркая полоска зари просвечивала сквозь голубые занавески в комнате Байрона, и первые солнечные лучи скользили по аккуратно разложенным на столе вещам: годовой подписке журналов «Лук энд Лерн»[3], альбому с марками, карманному фонарику, новой книге по магии «Абракадабра» и набору по химии, полученному на Рождество, в который входила настоящая лупа. На стуле висела школьная форма Байрона, накануне тщательно выстиранная и выглаженная матерью и до странности похожая на некого плоского мальчика. Байрон проверил часы – и наручные, и будильник. Минутные стрелки двигались равномерно. Он прошел через холл, тихонько отворил дверь в комнату матери и, как всегда, присел на краешек кровати.
Она лежала совершенно неподвижно. Волосы золотым кружевом рассыпались по подушке, лицо чуть трепетало при каждом вздохе, как поверхность воды в пруду. Сквозь нежную кожу рук просвечивали тонкие сиреневые вены. У самого Байрона руки были по-детски мягкие и пухлые, как персик, а вот у Джеймса вены уже отчетливо проступали и тонкими нитями тянулись от костяшек пальцев к запястью, обещая в недалеком будущем превратиться в выпуклые извилистые «веревки», как у взрослых мужчин.
В половине седьмого будильник разорвал царившую в спальне тишину, и мать сразу открыла глаза, так и сверкнувшие синевой.
– Привет, солнышко.
– Мне как-то не по себе, – сказал Байрон.
– Господи, неужели ты снова об этих секундах? – Она взяла стакан с водой и приняла свою ежедневную таблетку.
– Может, их уже сегодня, наконец, прибавят?
– Неужели Джеймса это тоже так волнует?
– Нет, он, по-моему, и вовсе об этом позабыл.
Мать вытерла губы, и Байрон увидел, что она улыбается. На щеках у нее сразу появились две крохотные ямочки, словно кто-то пальцем нажал.
– Время у нас уже меняли, и не раз. И еще наверняка будут менять. Если эти секунды действительно добавят, об этом сразу же напишут в «Таймс». И уж в «Нэшнуайд»[4] все, конечно же, подробно расскажут.
1
Общий вступительный экзамен сдается в возрасте 13 лет по окончании шестого класса на стипендиальном уровне для поступления в привилегированную частную среднюю школу, стипендия на руки не выдается и идет в счет платы за обучение (здесь и далее примечания переводчика).
2
Сейнт-Питерс – колледж Оксфордского университета, основан в 1929 г.; Ориэл – колледж Оксфордского университета, основан в 1326 г.
3
Еженедельный журнал для детей 9–15 лет «Смотри и учись» («Look and Learn»), который публикует статьи по различным отраслям науки, литературе, истории; основан в 1962 г.
4
Информационная программа «Nationwide» («По стране»), которая подготавливается студиями различных городов и передается пять раз в неделю по каналу BBC с 1969 г.