Она улыбнулась, но не стала дружески касаться его плеча, а просто положила руки на стол рядом с его руками.
– Никто не знает, что значит быть нормальным, Джим. Все мы только стараемся быть такими. Порой об этом даже задумываться некогда, а порой кажется, будто ты тщетно пытаешься догнать автобус, который уже полулицы проехал. Но ты учти, Джим: еще не поздно. Тебе всего пятьдесят. Ты еще можешь начать все сначала.
В следующий раз столкнувшись с Айлин, Джим старательно отводит взгляд и пытается обойти ее стороной, но она останавливается и окликает его:
– Привет, Джим. Как дела? Смотри, осторожней. – В вытянутой руке у нее тарелка с сэндвичем для какого-то посетителя.
Ее вопросы просты и понятны, но Джим тем не менее ответить не может. Потупившись, он изучает носки своих ботинок. Они длинные и узкие. Слишком короткие брюки не закрывают лодыжек. В течение всех тех лет, что минули со времен его детства, его тело упрямо стремилось вширь и ввысь, не помещаясь в тех костюмах и на тех стульях, которые были предназначены для других тел. И теперь Джим всегда покупает ботинки и кроссовки на размер больше, чем ему нужно, опасаясь, что тело снова сыграет с ним шутку и за ночь вырастет еще на добрый дюйм.
Джим продолжает упорно смотреть на носки ботинок, словно они необычайно интересны, и думает: «Сколько еще я смогу вот так продержаться? Скоро ли Айлин это надоест и она пойдет дальше?»
– Ты от меня не шарахайся, – говорит Айлин.
Даже не глядя на нее, он хорошо знает, в какой позе она стоит перед ним – одной рукой подбоченилась, во второй держит тарелку, широко расставленные ноги попирают землю. Нет, это молчание просто невыносимо!
– Ладно, еще увидимся, – наконец говорит Айлин и уже готова уйти, но тут Джим поднимает голову. Это ужасно трудно – посмотреть ей прямо в глаза, но ему хочется, чтобы она поняла… А что поняла? Он пытается улыбнуться. У Айлин на тарелке «сезонный» сэндвич, у Джима в руках антибактериальный аэрозоль. Так что не с чего ему так уж особенно улыбаться. Ему просто нужно слегка размять мышцы лица. Просто нужно, чтобы она поняла. Хотя ему и самому по-прежнему не ясно, что именно он хочет дать ей понять. Больше всего его улыбка похожа на бессмысленное махание флажком. Или на попытку рассеять кромешную тьму светом карманного фонарика. Скорее всего, ему хочется просто сказать ей: «Вот он я. Вот она ты». Только и всего.
Айлин хмурится, глядя на него, она словно сожалеет, что причинила ему некую боль.
Придется ему, видно, поработать над своей улыбкой.
Глава 7
На волосок от опасности
– Я думаю, там был какой-то заговор, – прошептал Джеймс Лоу. Дело было в пятницу, когда они сидели в классе и слушали что-то насчет амеб и клеточного размножения.
– Заговор? – удивился Байрон.
– Да. Вот из-за этого, по-моему, никаких упоминаний о двух дополнительных секундах и не было. Нам не полагалось знать правду. Это как с той посадкой на Луну.
– А что такого с посадкой на Луну?
– Я читал, что все это было сфабриковано. И никакие космонавты туда не летали. Просто сделали в студии искусственную Луну, ее и снимали.
– Но почему мы не должны были знать о добавленных секундах? – шепотом спросил Байрон. – Я не понимаю. – И то, что сказал Джеймс про высадку на Луну, тоже казалось ему непонятным, ведь ему же из NASA прислали фотографии и самих космонавтов, и «Аполлона-15». И никакая это не подделка! У него даже голова закружилась.
Соображать в такую жару было трудно. В классе стояла невероятная духота, воздух будто застыл, превратившись в твердое вещество. Неделя уже подходила к концу, температура все повышалась. Солнце безжалостно палило с выгоревших небес. Трава на лужайке возле их дома пожухла и колола босые ноги, а плиты, которыми была вымощена терраса, к полудню становились горячими, как подогретые к обеду тарелки. Материны розы склонили головки, словно те оказались для них слишком тяжелы, листья на стеблях свернулись. Нежные лепестки маков обвисли, как тряпочки. Даже пчелам, похоже, было слишком жарко, чтобы жужжать. Расстилавшаяся за садом пустошь тонула в дымке, похожей на лоскутное одеяло, где преобладают зеленые, пурпурные и желтые тона.
– Но почему правительство не хотело, чтобы мы узнали о добавленных секундах? – снова спросил Байрон, потому что Джеймс уже рисовал какую-то очередную схему и явно забыл и о секундах, и о высадке на Луну.
Мистер Ропер, сидевший на деревянном пандусе в передней части класса, поднял голову над столом и внимательно осмотрел море детских головок, словно выбирая, кого бы съесть. Джеймс выждал, когда мистер Ропер отвернется, потом объяснил Байрону: