Хотелось хлопнуть его по плешивеющей макушке, но Игорь умел быть терпеливым. Он сел за свой письменный стол, открыл полученную от Тарасова папку и стал внимательно читать, будто забыл о госте. Руслан не растерялся и, скрипнув стулом, на котором устроился у окна, раскрыл свою папку.
— Господа, нам предстоит долгая совместная, надеюсь, плодотворная работа. Мне по роду деятельности, журналистской деятельности, — уточнил он, — придется вникать во все детали грядущей спецоперации, чтобы затем создать документальный фильм.
Игорь поднял глаза от бумаг с недоумением. Он догадывался, кто такой Гинчев, но не ожидал, что болгарин с таким упорством продолжит отрабатывать свою легенду даже здесь, где, казалось бы, можно не таиться. Это говорило о том, что на самом деле никто спецслужбам Украины беспредельно не доверяет. Гинчев вел себя, как и должен вести сотрудник МИ6, хотя все вокруг и подозревают, кто он есть. Он-то как раз демонстрировал поведение разведчика, придерживающегося легенды до самых мелочей.
Руслан посмотрел на Игоря, ожидая реакции. Но Игорь промолчал.
— Вам предстоит довольно сложная задача — вызвать доверие у летчиков по телефону, Скайпу, — не замечая гнетущего молчания продолжил Гинчев как ни в чем не бывало. — Степень доверия должна быть такой, чтобы эти летчики…
— Вы сейчас серьезно? — спросил Игорь, видя, что Руслан и вовсе потерял дар речи. Он и без болгарина понимал, что речь идет о вербовке русских пилотов боевых самолетов.
— Абсолютно, — самодовольно подтвердил болгарин, наконец завладев вниманием мрачного, коротко стриженного военного разведчика. Гинчев сразу смекнул, что «Юрий» человек того сорта, который никогда ни от чего не отказывается, но источает сомнения и скепсис ежеминутно.
— Я не про летчиков. Я по поводу того, что именно вы объясняете нам суть задания.
Гинчев поднял руки вверх и улыбнулся, как ему казалось, обезоруживающе.
— Может, я переступил черту, но теперь времена такие, когда информационная война едва ли не важнее открытого противоборства.
— Я не думаю, что в делах разведки должен участвовать журналист, к тому же не украинец. — Игорь снова уткнулся в папку, лежащую на столе, демонстрируя, что аудиенция закончена.
Гинчев неуверенно встал. Кивнул и вышел.
— Жаловаться побежал, — скривился Руслан. — Тарасову это не понравится.
— «Журналист» надеется, что Тарасов сменит одних болванов на других, — пожал плечами Игорь, его больше сейчас волновал араб, которого начальник отдела вырвал у него из клювика.
Как ни странно, Тарасов не вызвал Стремнина, не побежал устраивать нагоняй им с Русланом. А болгарину сказал примирительно:
— Немного подождем, пан Гинчев. Эти двое — лучшие сотрудники. Я сам посвящу их в детали. Работа идет, мы будем стараться выполнить необычный и дерзкий замысел. Нужно просто учесть психологию… Вы же понимаете, мы теперь вынужденно проникаем в те сферы, где ранее, как говорится, не ступала нога человека. Необычное взаимодействие, неожиданные ходы. Как любят говорить наши друзья из Штатов — выходим из зоны комфорта. Вы ведь не желаете раскрывать свои карты, а в том виде, в каком вы перед нами предстаете… — Тарасов закашлялся. — Я буду держать вас в курсе дела. Регулярно. — Он заметил, что Гинчев встал, но все еще чего-то ждет. — Ежедневно. Роджера Греймса, само собой, тоже. Это ведь его блестящая идея?
— Отчасти, — нахмурившись, согласился Гинчев. — До завтра. — Он приложил ладонь к уху, изображая, что держит телефонную трубку, намекая, что уже завтра ожидает первый телефонный отчет о проделанной работе.
— Они меня ухватили за горло, — негромко сказал Тарасов, когда они с Игорем вышли на парковку и снова, как совсем недавно, стояли около его машины. — Считают, что все условности преодолены, даже если эти условности — законы нашей страны, конспирация спецслужб, элементарные правила, призванные обеспечить безопасность сотрудников разведки и контрразведки. С одной стороны, всеобъемлющая помощь, но, чтобы ее получить, мы устраиваем день открытых дверей. Ты понимаешь, к чему нас это приведет?
Игорь хмыкнул и достал пачку сигарет из кармана. Тарасов жадно выхватил сигарету и прикурил от зажигалки, поднесенной Игорем.
— К тому, что, если наши пути разойдутся, мы беззащитны перед ними, можно сказать, голенькие.
— В общем, выбора нет, придется действовать по их плану. — Тарасов присел на крыло машины, не опасаясь запачкать короткий распахнутый плащ. Шея его покраснела не от ветра с Днепра, а от гнева. — Вы с Русланом самые опытные и осторожные. Мне не нужно оказаться замешанным в дела наподобие неудачной диверсии нашего нынешнего шефа или тех потуг, которые недавно затеяли с вагнеровцами.