При таком раскладе, может, и удалось бы уехать за границу. Но довольно быстро все эти наивные мечты Игорь откинул. Сам прекрасно понимал, как работают спецслужбы. Подцепят человека, заинтересовавшего их, выжмут до костей, в лучшем случае заплатят, а претендовать на то, что вывезут за рубеж и создадут там условия, да с семьей, не приходится, это вряд ли. Если только обнаружат после отжима, что кости у него платиновые и еще есть чем поживиться.
Инструкторами должны были, по идее, заниматься контрразведчики. Сугубо их работа: копаться в грязном белье этих бывших американских, английских, французских офицеров, да и обычных наемников, слишком опытных, чтобы погибнуть в какой-нибудь из заварушек, в которых они участвовали за годы бурной жизни, и потому обративших на себя внимание одной из западных спецслужб и привлеченных для более серьезной работы в качестве инструкторов.
Однако в сложившейся обстановке такая контрразведывательная работа теряла смысл. Никаких опасений, что наемники попытаются вести разведывательную работу на территории Украины, не имелось. О чем речь, если и церэушники, и парни из МИ6 беспрепятственно ходят по кабинетам СБУ и шастают по Рыбальскому острову! О соблюдении секретности вообще не шел разговор, они фактически руководят украинскими спецслужбами. И считается, что их «помощь» надо воспринимать как благо. Им улыбаются, заискивающе жмут руку и кивают, готовые выполнить все указания. Однако стоит выйти «помощникам» за порог кабинета хоть на Рыбальском, хоть на Владимирской, раздается такой отборный мат и комментарии, которые вряд ли понравились бы заморским коллегам. И все равно указания натовских спецов исполняются. Не бегом, через пень колоду, но отчеты руководству поступают исправно… Правда, по дороге выделенные ассигнования на каждую конкретную спецоперацию частично тают, но в детали вроде бы никто не вникает. Хотя аресты происходят то тут, то там. Связаны они с утечкой финансов или с всеобщей подозрительностью — неясно.
Киев в последнее время все больше напоминал Игорю школу его детства в июне, когда сданы экзамены, — пустые коридоры, салатовые шторы хлопают от сквозняков, и уже прозвенел последний звонок… Когда приходили сдавать учебники и шутили с приятелем: «Все ушли на фронт».
— Все ушли на фронт, — повторил негромко Игорь, глядя на очередной эшелон, тяжело сотрясавший землю, и старый домик дежурного по станции.
Никаких официальных полномочий расспрашивать, а уж тем более допрашивать инструкторов Игорь не получал. Беседовал с бойцами, которых отбирал для отправки в тыл врага для создания диверсионных групп и решения задач зафронтовой разведки. А в оставшееся время брался за тех инструкторов, кто шел на контакт. Угощал водкой, виски, сигаретами, привозил консервы — чтобы не с пустыми руками, а за столом можно и потрепаться о самом разном. Обсудить подруг, жен, которые имеются у наемников, баб, скрашивавших армейский быт тут, в Старичах.
Полигон создавали по натовскому образцу, но внутри казарм и в столовой все равно пахло советской учебкой. И шторы в столовке розоватые, присборенные, и плац в трещинах, и ворота серые, унылые на въезде… Разве что герб на них украинский — жовто-блакитный, а не советский. И порядки здесь жесткие, хотя для инструкторов — вольница. Им никто не осмелится сделать замечание.
Две недели назад Игорь, поработав индивидуально с десятком бойцов, уже принявших присягу, направился к инструкторам. Угостить, потрепаться. Как обычно. Приучал их к своим визитам постепенно, как делают с необъезженными лошадьми. Сперва на них ложатся поперек крупа, чтобы конь не увидел всадника, даже скосив глаза, чтобы обвыкся с весом человека, затем садятся, но пригнувшись. Все делают очень медленно, прежде чем пришпорить и пустить в галоп.
Он шел к общаге, где разместились инструкторы, все еще погруженный в мысли о недавних беседах с парнями, прибывшими позавчера из Ровно. С каждым Игорь разговаривал наедине в «ленинской комнате» (иначе назвать это рекреационное помещение с ворохом зачитанных журналов и газет на полированном столике язык не поворачивался). Пара бойцов явно представляла вербовочный интерес. Служили срочную в спецназе, один неплохо знал английский, другой — французский. Замотивированные, патриотичные, но без фанатизма, все в них в меру: цинизма и здравого смысла.