Справедливости ради, раздумывала она над тем, что ей делать, недолго.
Ровно в четыре часа вечера Марина отправилась в театр, где проходила репетиция «На дне», в котором она играла Варвару, а Анненков Пепла.
Что там говорить, Марина умела владеть собой, и даже Арсений не смог догадаться того, что творилось в ее душе.
Когда репетиция была закончена и они на какое-то время сотались одни, Арсений по привыке попытался обнять ее.
К его удивлению, она выскользнула из его рук.
— Надо поговорить, — сказала она и быстро и четко и четко изложила план, который должен был спасти ее.
Несколько удивленный услышаным Алексей молчал.
— Что скажешь? — спросила Марина.
— Сейчас ничего, — после небольшой паузы произнес Анненков. — Сама понимаешь, что один я такое дело не подниму…
— Хорошо! — кивнула Марина. — Иди и помни, что у нас всего три дня…
Вечером в столовой Анненков, проходя мимо Василия Хромова, негромко сказал:
— Есть дело!
Василий кивнул.
— Приходи после отбоя…
Конечно, обращаясь к Хрому, который был одним из самых авторитетных воров зоны, где отбывал свой срок Аннеков, Арсений сильно рисковал.
Да, он сидел за мошенничество, и статья у него была довольно престижная, но все же он не шел ни в какое сравнение с самим Хромом и его урками.
Что там говорить, народ у него подобрался отчаянный и способный на все. И при особом желании они могли без особого риска его просто кинуть.
Но другого выхода у него не было.
Один он был неспособен провернуть предложенное ему Мариной дело.
Другое дело, что Хром, насколько за два года пребывания на зоне мог убедиться Аннеков, был не только авторитетный, но и довольно справедливый вор.
Из «правильных», как называли таких в уголовной среде.
Он был из Москвы и относился к своему земляку, если и не с уважением, то с явной симпатией.
— Что у тебя? — с улыбкой спросил он, когда минут через двадцать после отбоя, когда измученные непосильным трудом зеки спали без задних ног, Анненков пришел к нему в угол.
Но уже очень скоро улыбка сбежала с его лица, и он с все возрастающим вниманием слушал Алексея.
И чем больше тот говорил, тем больше убеждался в том, что заинтересовал Хрома.
— Что скажешь? — спросил Анненков, закончив свое повествование.
— Скажу, что интересно! — усмехнулся Хромов.
— И только?
— Нет, не только, — покачал головой тот. — Все, Граф, иди спать, завтра договорим!
— Только учти, — произнес Анненков, — через неделю я освобождаюсь…
— Учту!
Анненков кивнул и отправился на свои нары. Потому как загорелись глаза у Хрома, он не сомневался в том, что дело выгорит.
И оно, действительно, выгорело.
Все прошло как по маслу, а еще через семь дней, Анненков распрощался с Хромом и вышел на волю.
Вздохнув полной грудью, он зашагал по направлению к вокзалу, откуда через три часа уходил поезд на Москву.
Глава II
Коля Цыган удивлялся сам себе.
Обычно, удовлетворив страсть, он моментально охладевал к своей партнерше.
А тут…
Он с каким-то неведомым ему до сих пор исступлением целовал ее ласковое тело с атласной кожей, от которого так призывно исходил едва заметный аромат неведомых ему тонких духов.
Вдоволь натешившись, он встал с кровати и накинул рубашку.
Потом подошел к хранившему остатки вчерашней роскоши столу, налил стакан водки и с наслаждением выпил.
Аппетитно похрустев квашеной капустой, он взглянул на свою подругу.
— Ты как?
— Давай! — улыбнулась та.
Цыган налил рюмку водки и отнес Нинон, как звали его маруху, на кровать.
Та с чувством выпила и блаженно закатила глаза.
— Хорошо!
Цыган провел рукой по гладкой груди Нинон и почувствовал, как его снова охватывает непреодолимое желание обладать этой женщиной.
Загорелась и Нинон. Она притянула к себе голову Цыгана и впилась в его губы жгучим поцелуем.
И в тот самый сладкий момент, когда они были уже готовы продолжить любовыне утехи, в дверь постучали.
Цыган недовольно выпрямился.
Этот адрес знали только самые близкие к нему люди и без особой нужды беспокоить его не стали бы.
Значит, случилось что-то неординарное. Стук повторился.
Он быстро оделся и, взяв на всякий случай в руку финку, пошел к двери.
— Кто? — негромко спросил он.
— Почтальон! — ответил мужской голос. — Привет из Астрахани принес!