Жоэлю было жарко. Мысли его плавились. Он смотрел на багажник «ситроена» и думал о том, что там внутри сейчас, должно быть, паршиво. И о том, что из этого трупа можно было бы извлечь большие бабки. Похоронив Жерсена — а они так или иначе доберутся до трупа и избавятся от него, — можно дать понять, что его похитили, и предложить жене вернуть его за выкуп. Что его взяли заложником!.. Их группа может получить немалые деньги. Только Влади на это не пойдет. У Влади свои идеи. Понять его не всегда просто… Но если есть труп, почему бы его не использовать? Он мертв, ничего тут не поделаешь, произошел несчастный случай, и можно этим воспользоваться. Не для того, чтобы набить карманы, а чтобы легче было работать, купить копировальную машину, всякие конторские причиндалы, придающие серьезный вид. Сам Жоэль не испытывал неудобств от бедности, но он думал о Влади. Влади надо лучше одеваться. Тогда он выглядел бы настоящим руководителем. Ведь они не анархисты, не бродяги, на которых снизошло озарение. Революционная организация должна быть как завод, наподобие «Рено», с рядовыми членами, у которых руки в солидоле — это естественно, — но и с кабинетами, телефонами, со всей управленческой структурой и — на самом верху — Влади в единственном числе. Но Влади смотрит на вещи по-иному. Он никогда не станет практичным человеком. Все-таки уморительная эта поездка в погоне за покойником! Еще уморительнее, что не знаешь, куда направляется «ситроен». Это выводит Жоржа из себя.
При въезде в Бриньоль «пежо» остановился перед щитом, сообщавшим об ограничении скорости в городе до 50 километров в час. Просто издевательство! Если бы ехать хоть на второй или третьей скорости, уже было бы хорошо. Но на данный момент она нулевая. Из домов высовывались люди, пытаясь разглядеть, где кончается вереница машин. Переговаривались между собой. Вид у них был возбужденный, как у зевак, собравшихся посмотреть «Тур де Франс». Наверно, сравнивали пробку с затором на Пасху или 1 июля. На кузовах машин ослепительно блистали солнечные блики.
— Выключаю двигатель, — сказал Жоэль. — Вдруг еще полетит дюритовый шланг.
У ночного сторожа «Бристоля» голова шла кругом. Такого утра еще не было! Сначала этот автобус. Все хвалят дисциплинированность немцев, но в отпуске они ничем не лучше других. Пришлось побегать, чтобы собрать опоздавших, и все равно чуть не забыли почтенную краснолицую даму, пудрившуюся в туалете. Потом выехала пара из 132-го номера… Потом американцы из 124-го уехали на «шевроле». В семь часов попросили завтрак в 212-й номер. В семь часов! Куда подевалось время спокойных постояльцев, которые спали целое утро, а после завтрака отправлялись на прогулку пешком… «Бристоль» теперь превратился в подобие привокзальной гостиницы для разъездных коммерсантов и транзитных пассажиров. Суета продолжалась и после семи часов. Отнести багаж… пройти в гараж и там повторять: «Выезжайте… проходите нормально…» Без четверти восемь уехал бельгиец на «опеле». Когда сторож запирал за ним гараж, его внимание привлек какой-то блестящий предмет, валявшийся на бетонном полу там, где раньше стояла «Симка-1000». Память у сторожа была натренирована двадцатью годами службы. Здесь действительно стояла «симка». В этом он был уверен. Он подошел поближе.