Мелисента вырвала руку и взглянула в глаза Джеку.
— Ой, только не говори мне, что Шемет меня убьет, — расхохотался парень, — очень ему надо за тебя мараться.
— Если ты еще хоть раз до меня дотронешься, — спокойным голосом произнесла девушка, — я вырежу тебе сердце из груди и скормлю твоему коту. Хоть какая-то польза от этого куска мяса будет.
Джек слегка попятился, судорожно собирая слова. Отступить перед этим ледяным синим взглядом означало опозориться перед одноклассниками по гроб жизни. Но они уже не смотрели на него, все внимание оттянул на себя сдавленно вскрикнувший Айзек, расширившимися глазами, полными ужаса, глядевший куда-то за плечо Мелисенты.
Она обернулась вместе со всеми.
В школьные ворота неспешным шагом вступил белоснежный красавец с длинной волнистой гривой, перевитой серебристыми лентами. Войцех, в красном шитом золотом доломане и застегнутой серебряным медальоном шкуре барса, уложившего клыкастую голову, сверкающую янтарными глазами ему на плечо, легко спрыгнул с коня, привычным жестом срывая с головы увенчанный султаном кивер и укладывая его на изгиб локтя.
Мелисента, еле сдерживая себя, чтобы не кинуться бегом, подошла к нему. Остальные тоже сделали несколько шагов вперед, но вырваться из-за ее спины не решились.
— Не окажет ли Принцесса мне честь позволить сопроводить ее на прогулку? – с поклоном произнес Войцех. Лицо его оставалось торжественно-серьезным, но в голубых глазах плясали бесовские искорки.
Ее чуть не сбила с ног волна первобытного страха. На дворе стоял белый день, и солнце золотило края свинцовых туч, расходившихся под напором весеннего ветра. Девушка осторожно вложила свою маленькую ладошку в протянутую руку и почти спокойным голосом ответила:
— С благодарностью приму ваше предложение, благородный рыцарь.
Войцех легким движением поднял ее и посадил на спину коня, аккуратно придержав разлетающуюся плиссированную юбочку, и вскочил в седло, обнимая ее одной рукой.
Конь медленным шагом двинулся вверх по улице.
За их спинами стояла гробовая тишина, даже дыхания бывших одноклассников Мелисенты не было слышно. Только мерный стук подков по асфальту.
Она боялась дышать. Золотые шнуры доломана больно впечатывались ей в спину сквозь тонкую шерсть жакета, но Мелисента только плотнее прижималась к его груди. За спиной уже были слышны отголоски разговоров, сбивчивые крики, шум. А над головой светлело небо от расходящихся туч.
Конь, свернув за угол, перешел на рысь. Ворвался в распахнутые двери фургона, немедленно захлопнувшиеся за их спинами. Темнота ослепила ее.
— Ты в порядке? – раздался обеспокоенный голос Делии.
— Лучше не бывает.
Даже в темноте она видела, нет, слышала его счастливую улыбку. Войцех снова соскочил с коня, снял с седла девушку. Делия включила свет, и он завел лошадь в стойло, устроенное внутри фургона, крепко привязав уздечку.
— Давай, прячься, — улыбнулась Делия, — я выхожу.
Они, наконец, остались вдвоем, и Мелисента дала волю страху, все еще владевшему ей, несмотря на благополучный исход. Ее маленькие кулачки забарабанили в его грудь.
— Ты псих! Ты сумасшедший Малкавианский безумный псих! Ты же…
— Тебе понравилось? – с улыбкой прошептал Войцех в самое ее ухо, крепко прижимая к себе.
— Очень.
Слезы в ее глазах были солоны, как море, но поцелуй слаще весеннего меда.
44. Уолл-Стрит, Манхэттен; Бруклин. Нью-Йорк. Фьялар
— Бурбон или скотч? – мистер Вандервейден поднялся из-за широкого письменного стола и направился к высокому шкафчику, в котором без труда угадывался бар.
— Айриш, если не затруднит, — Фьялар, почему-то, ни секунды не сомневался, что затруднений не будет.
— Tyrconnell Port Finish, — Картер продемонстрировал Фьялару две похожие бутылки, — какую выдержку предпочитаете мистер Бруниссон, мадера или порто?
— Порто, — наугад сказал Фьялар. Такими тонкостями он до сих пор не интересовался.
Пока хозяин кабинета разливал напиток, причем, по всем правилам вежливости не обделив и себя, Фьялар разглядывал просторный кабинет.
Добротная, чуть старомодная мебель — тяжелый мореный дуб, строгие и четкие формы — вызывала невольное доверие, готовность положиться на безупречную репутацию и высокий профессионализм фирмы «Вандервейден и Краусс». Виктор Краусс, младший партнер и гуль Картера, был дневным прикрытием конторы, и имел только одну обязанность – вежливо отваживать любых случайных клиентов. Дела здесь вел исключительно Картер, причем брался только за самые сложные случаи, и только если клиент не мог себе позволить обратиться к кому-либо из его коллег, работающих в дневные часы.