— Бес тоже поддерживает Картера? – спросил Ал-Асмай.
Тео кивнул.
-Картер безумен, слишком молод и не обременен моральными принципами. Не те качества, которые я бы хотел видеть в новом Принце.
— Кто еще? – Кадир поморщился, — сам Регент, на наше счастье, на трон не рвется. Хелен – холодная бизнес-сука. Все, чем кончится эта история под ее руководством – еще парой-тройкой десятков миллионов на ее личных счетах, и сдачей неугодных властям. После чего о нас благополучно «забудут», а Маскарад останется там, где и был. Иветт…
— Иветт – хороший продюсер и неплохой Примоген, — перебил его Тео, — но для Принца она слишком восторженна.
— Остается Марлена, — подытожил Кадир, — слишком молода, возможно. Но влияние и авторитет в городе у нее есть. И за ней – бойцы Бруха. Твой Клан, Архонт.
— Мой клан… Сборище прожектеров и горячих голов. Но Марлена – это вариант. У нее мозги на месте, а перемены требуют свежей крови. Я поговорю с ней.
— Попробуй, — кивнул Кадир, — хотя… Возможно, мы оба ошибаемся, и стоило бы прислушаться к мнению Фьялара. Иногда со стороны виднее.
— Разговор – еще не выборы, — возразил Тео, — у меня есть время подумать.
— Думай скорее, — улыбнулся Кадир, — мне не терпится подать в отставку и прогуляться куда-нибудь в Европу. Возможно, и мне повезет встретить кого-то, кто напомнит о том, что даже в мертвом сердце есть место человеческим чувствам.
Полумрак окутывал полудетскую фигуру в темном строгом платье до пола пляшущими тенями. Марлена сняла нагар со свечи, и пламя выровнялось, выхватывая из темноты горящие зеленые глаза в обрамлении густых темно-русых, с ореховым отливом, прядей. Катарина откинула волосы назад, медленными движениями размотала жесткий серебристый шарф, как обычно закрывавший ее лицо до самой верхней губы. Марлена чуть не отшатнулась – нижняя челюсть девушки казалась месивом переломанных костей и толстых ветвящихся шрамов.
— Они заплатили за это, — сиплым голосом прошептала Катарина Вайс, — все до единого. Проклятые Тореадор, продавшие мечту Карфагена.
— Ты была там? – в голосе Марлены слышалось неподдельное восхищение. — В легенде? В городе, где Смертные и Сородичи жили рядом, и мудрость сынов Каина вела их к свету?
— Я сражалась с Тореадор в Карфагене и с Вентру в Праге, — кивнула Катарина, — меня называли Екатерина Мудрая. The Wise. Но моя мудрость осталась в прошлом. Как и прометеанские устремления нашего клана. Их нужно возродить, и я верю, что именно ты сможешь привести наш Клан к былой славе.
— Я не знаю, смогу ли я оправдать такое доверие, — покачала головой Марлена.
Мысли в голове скакали, как стадо мустангов. Екатерина… Легенда, сказка. Как она могла оказаться здесь, в этой маленькой квартире на задворках Бруклина, с выцветшими обоями и пошарпанной мебелью? Она, которая должна была обладать силой тысячи лет, мудростью древних, властью…
Последнее слово заставило Марлену задуматься. Все эти разговоры о свете познания, который клан Бруха призван нести невежественному человечеству, всегда казались ей бредом. В средние века последние Прометеанцы поднялись на борьбу с Инквизицией и погибли. А те, кто остался, приняли реалии нового времени, вступив в Камарилью или присоединившись к Шабашу. Бойцы, революционеры, маргиналы – кто угодно, вплоть до бандитов, но не ученые и мыслители.
Все, во что верила Марлена, называлось одним словом: «власть». Любой ценой. Она сама шла к ней по трупам, в буквальном смысле этого слова. И от других ждала того же. Но Старшая за все время своего пребывания в Нью-Йорке ничем не выдала своих устремлений. Спокойно уступила едва вышедшей из положения неоната Марлене кресло Примогена. Теперь спокойно уступает ей трон. Что-то в этом бескорыстии настораживало Бруха.
— Почему ты решила поддержать меня, а не выставить свою кандидатуру? – в лоб спросила Марлена. — И почему вдруг такое доверие?
Екатерина рассмеялась низким грудным смехом, и ее искалеченная челюсть запрыгала над глухим воротом платья.
— Старым идеям веры нет. Но они так давно забыты, что вполне могут сойти за новые. Тебе проще будет воплотить их в жизнь. А меня устроит результат, кто бы ни стоял за ним. Я свою долю славы уже получила. Не всегда приятно быть не-живой легендой. Но, думаю, будет нелишним, чтобы ты знала, какая сила окажет тебе поддержку в твоих начинаниях.
— Я не сомневаюсь в том, что ты можешь в одиночку перебить половину Сородичей Нью-Йорка, — Марлена постаралась вернуть своему лицу выражение восторга и восхищения, — но кем я тогда буду править?