Мимо проехал рассыльный на стареньком мотороллере с желто-красным коробом какой-то подозрительной пиццерии за спиной. С любопытством взглянул на тоненькую фигурку, видимо, прикидывая, каким зельем накачалась девчонка, чтобы решиться разгуливать по трущобам в такое время. Чуть притормозил, поравнявшись с ней, но передумал и резко рванул вперед, скрываясь из глаз.
Екатерина спрятала свою искалеченную улыбку в ворот свитера. Она не сомневалась в своей способности разорвать в клочья любого местного чемпиона уличных драк. И всю его банду, если уж на то пошло. Но этой ночью расчистка Южного Бронкса от людского отребья в ее планы не входила. Так же как и столкновения с появляющимися здесь временами Сворами Шабаша. Она догадывалась, кто может ждать ее в разрушенной церкви, кто мог послать ей это сообщение – дерзкое и наглое, словно подзывая собаку. Но от некоторых призывов не отказываются, в какой бы форме они ни были сделаны. Хотя… Ей очень хотелось, чтобы оказалось, что она ошиблась, и тогда ей представится возможность перегрызть глотку зарвавшемуся Каиниту.
Вероятно, она все-таки утратила привычный самоконтроль, взволнованная предстоящей встречей. А может быть, эти трущобы слишком сильно напомнили ей узкие грязные улочки Праги, по которым она вот так же когда-то брела ночью одна, еще не защищенная своей новой силой, еще совсем юная, наивная и очень хорошенькая.
Тогда они выскочили, как из-под земли, трое мрачных небритых оборванцев, заломивших руки, сбивших с ног, тут же, на покрытых жидкой грязью булыжниках мостовой задравших юбку. Екатерина отбивалась из последних сил, в смутной надежде, что ее убьют раньше, чем эта грязь коснется не только тела, но и души. Последнее, что она запомнила, был страшный удар латной рукавицей в подбородок, пронзивший ее мозг раскаленным прутом.
Она пришла в себя на руках высокого мужчины в простом кожаном колете. Несостоявшиеся насильники лежали тут же искореженными, перекрученными кучами тряпья. Челюсть пылала огнем, и в глазах мелькали звезды, но там, внизу, болью ничто не отдавалось, очевидно, спаситель успел вовремя.
Потянулись долгие дни и ночи боли и бреда, цыганка-знахарка не отходила от нее ни на миг. Екатерина выжила, но на ее лице навсегда остались следы ночного нападения. Мужчина, вытащивший ее из западни, приходил редко, и все больше молчал, глядя, как девушка борется за жизнь. Но в одну из ночей он неожиданно заговорил.
Мархель. Ее сира звали Мархель. Он был чем-то вроде благородного разбойника, предводителя шайки лишенных наследства сыновей, чьи отцы вызвали гнев или зависть князя Праги Владислава. И еще он бы вампиром. Бруха. Ученым, философом, воином. Учителем и другом. Все это случилось потом, после того, как он рассказал ей, почему с ней произошло это несчастье.
Принц Брандл, добиваясь союза с недавно овдовевшим Владиславом, поставлял в княжескую опочивальню свежее «мясо». Князь вскорости собирался жениться во второй раз, и с лихорадочной поспешностью использовал выпавшую между супружескими узами паузу, чтобы предаться похоти, осуществив свои самые темные фантазии. По всей Праги слуги Брандла выискивали для него юных девственниц, немилосердно калеча их, лишая невинности самым зверским и жестоким способом, втаптывая в грязь. После чего жертву находила городская стража и доставляла ее к Владиславу. Князю нравилось разыгрывать из себя доброго властителя, сострадающего безвинно пострадавшей девушке, обещать ей справедливое воздаяние и утешение. И в тот миг, когда несчастная уже начинала приходить в себя после случившегося с ней ужаса, он сменялся новым кошмаром. Благодетель менял личину, становясь палачом. После обезображенный труп находили где-нибудь под Мостом Юдифь или в еврейском квартале – развлечения не мешали князю думать о политике, а еврейские купцы, на его взгляд, скопили уже достаточно золота, чтобы можно было выжать их, как губку, натравив разъяренную чернь.
Когда Мархель рассказал ей об этом, не утаивая ни своей принадлежности к Каинитам клана Бруха, ни того, что Принц Брандл – давний заклятый враг, Вентру, из клана, разрушившего Карфаген и погубившего мечту Прометианцев, Екатерина не сомневалась, что за этим последует ее обращение. Если раньше у девушки и были мечты о спокойной счастливой жизни, любящем муже и детях, изуродованное лицо навсегда положило им конец. Зато у нее оставалась месть. Ненавистным Вентру и кровожадному князю, в чьи лапы она так и не попала, но от этого не менее заслуживающему ее ярости. Екатерина понимала, что дар Каина, который предлагает ей Мархель, – единственное средство осуществить эти планы. Она с готовностью подставила спасителю свое горло.