Мархель стал ей почти отцом. В век, когда даже девушки из знатных семейств редко могли прочитать что-то, кроме молитвенника, а то и вовсе не знали грамоты, он дал ей блестящее образование, вложил в ее сердце горячую мечту о мире, где сыновья Авеля и Каина будут существовать бок о бок, делясь друг с другом своими знаниями, научил сражаться.
Когда Екатерина окрепла и научилась пользоваться своей силой, Сир оставил ее. Девушка заняла достойное место среди Каинитов Праги, ее горячие речи подвигли многих на открытое выступление против Брандла. Владислав умер, так и не дождавшись ее мести, и с новым князем она уже искала союза против Вентру. Но тот не горел желанием лишаться могущественного союзника, о чьей связи с Тьмой ничего не знал. Все кончилось бунтом, в котором приняли участие ее товарищи по клану и городские низы. Замок Визенград был сожжен и разрушен, но Екатерине пришлось покинуть город – Вентру объявили на нее кровавую охоту.
Темные Века она провела, скитаясь по Европе, набирая силу, пытаясь сплотить вокруг себя Прометианцев. Когда же наступило время Инквизиции, Екатерина примкнула к мятежу Анархов, больше потому, что Камарилью возглавили ее враги, Вентру, чем потому что верила в их силы. Мятеж окончился тем, что часть Анархов, скрепя сердце, признала власть Камарильи, хоть и не присоединилась к ней, а другая создала Черную Руку, Шабаш. Екатерина, последовательная до конца, заняла подобающее ей место среди вторых. Пробиваясь к вершинам власти, Екатерина так часто выдавала себя за Древнюю, пережившую падение Карфагена, что сама иногда начинала верить в эту легенду. В конце концов, если сама история не была правдой, то ее убеждения, ее знания, почерпнутые из рассказов Мархеля, делали ее одной из последних Бруха, следующих путем Прометея.
Камарилья прочно утвердила свою власть в Старом Свете, а Новый манил и звал неизведанными возможностями. Екатерина пересекла океан и после долгих лет победоносной войны во славу Черной Руки заняла подобающее ей место. Она стала Епископом * Нью-Йорка – пост почетный, выгодный и на первых порах удовлетворивший ее самолюбие.
Но времена менялись, и к середине двадцатого века Екатерина признала, что от ее прометианской мечты в Шабаше не осталось и следа. Она говорила об этом много и часто, не думая о последствиях. Расплата за слишком вольные речи наступила в 1966 году.
Один из неонатов, воспользовавшийся своим формальным правом, послал ей вызов, оспаривая ее место Епископа. Поначалу Екатерина только рявкнула на птенца, чью не-жизнь могла прекратить одним молниеносным взмахом когтей. Но каиниты Нью-Йорка начали перешептываться за ее спиной, а Архиепископ Полонья, Главнокомандующий Черной Руки на Восточном побережье, пожал плечами и отказался вмешаться. Екатерина приняла вызов по всем правилам Мономахии, ритуального поединка, и неонат отправился в ад, сопровождаемый довольным ревом толпы собравшихся зрителей.
Екатерина обернулась к толпе, и на ее искалеченном и не прикрытом, против обыкновения, вуалью лице отразились презрение и негодование.
— И это все, во что выродился Великий Джихад? – воскликнула она, — Мы стали так слабы, что вместо того, чтобы сражаться за нашу святую цель только и можем, что драться друг с другом? Вы – шакалы. Вы зверье, кучка разбалованных птенцов и жертв аборта! И вы еще смеете назвать себя Истинным Шабашем, и не покончить с вашими не-жизнями в очищающем пламени?
В этот момент и выяснилось, зачем понадобился этот самоубийственный для незадачливого претендента шаг. Из-за тени за ее спиной выскочила группа Ассамитов, возглавляемая каинитом из клана Ласомбра. Они ударили ее отравленной кровью, и черными тенями и холодным железом Римских мечей. Начался хаос, и десятки разбегающихся в ужасе зрителей оттеснили нападавших от распростертого на земле тела.
Этого тела никто никогда так и не нашел.
Тридцать лет спустя Екатерина пробудилась из торпора в одной из заброшенных силовых комнат Нью-Йоркского метро. Рядом с ней лежала толстая тетрадь в кожаном переплете, а в ней – история ее падения. Кто спас Епископа и кто заказал ее смерть так и осталось загадкой. Екатерина подозревала и в том, и в другом Архиепископа Полонья, давнего соперника и не менее давнего соратника.
Пробудившись, она поняла, что все изменилась. Нью-Йорком правила Камарилья, и в городе не осталось никого, кто мог бы узнать в ней бывшего Епископа. В Шабаше она разочаровалась, а, кроме того, кем бы ни был ее враг – он точно был кем-то из членов Черной Руки. Влиятельным и богатым, иначе цена целой группы Ассамитов оказалась бы для него неподъемной. Екатерина некоторое время выжидала в тени, а потом осторожно присоединилась к Камарилье, связав себя союзом с Марленой, ставшей Примогеном Клана, удачно притворившись Старшей, достаточно сильной, чтобы союз оказался выгодным, и не слишком опасной.