— В этом у тебя неоспоримое преимущество над смертными, — рассмеялась Ингрид, — хотя, вероятнее всего, грядущий Рагнарек заставит поторопиться даже нас.
— Тем более, — сурово заметил Крис, — если в любом случае придется писать историю с чистого листа, хотелось бы, чтобы клякс на нем оказалось поменьше.
Времени подумать над кандидатурой подсадной утки и прочими подробностями плана у Криса было достаточно. Ингрид резонно заявила, что придти к Брунгильде с готовым решением будет неосмотрительно – интриги никогда не были сильным местом Валькирий. Туманные намеки и пространные рассуждения, чтобы потянуть время и одновременно настроить главную Валькирию на нужную волну, не больше. Крис надеялся, что при правильном течении событий, у Брунгильды создастся впечатление, что до столь гениального решения всех проблем она додумалась сама.
Расстались они с теми же предосторожностями, что и встретились. Похоже было, что предосторожности эти либо сработали, либо и вовсе были лишними – никакого ненужного внимания к своей персоне Крис по дороге домой не заметил. Он ненадолго задержался в ближайшем парке, заманив в темную аллею одного из парней, распивавших пиво на скамейке, и в свою «берлогу» попал с легким ощущением давно забытой алкогольной расслабленности.
В берлоге было пусто и одиноко. Верный своему слову Крис отпустил прошедшую экзамен Монику на свободу, и девушка немедленно покинула квартиру Сира, оставив на память только пресловутое розовое платье в оборках, красноречиво занявшее ее место на большой кровати. Крис прилег рядом. Думать не хотелось, и он включил музыку – дебютный альбом Ульфберт, вслушиваясь в голоса отсутствующих друзей. Одиночество, от которого он отвык за последнее время, навалилось на Бруха тяжелой волной. До рассвета оставалось еще часа три, но Крис, мрачный и злой, лежал, бездумно вглядываясь в потолок и ожидая, пока смертный сон избавит его от неожиданной апатии.
Он настолько ушел в темный и бессвязный поток сознания, что рука, опустившаяся на его плечо, заставила его подскочить от неожиданности.
— Моника… — Крис виновато улыбнулся, — я и не думал, что буду так скучать без тебя. Как устроилась?
— Никак, — девушка покачала головой, — пересидела недельку у Маши, к большому неудовольствию Бобби. Все собиралась подыскать себе новую берлогу. Но так и не определилась.
— Хочешь, помогу? – выдавил из себя Крис.
Больше всего ему хотелось предложить ей вернуться, но Бруха превыше всего в этом мире ценил свободу – свою и чужую, и подобное предложение казалось ему оскорбительным для девушки.
— Я сама, — сердито ответила Моника, — думаешь, я без тебя даже с такой мелочью не справлюсь?
— Извини. Я просто… Ну, не хочешь, не надо.
— Я думала, — тихо сказала Моника, убирая руку с плеча Криса, — я думала – мы друзья. Но ты прав, конечно. Я – просто обуза, которую клан навязал на твою шею. Хорошо, что ты, наконец, свободен заниматься своими важными делами, не оглядываясь на мои выходки… Я рада…
Она поднялась с кровати и отвернулась к двери, пытаясь скрыть навернувшуюся слезу.
— Ты дура, — Крис коброй метнулся к девушке и обхватил ее за плечи, — и я тоже полный идиот, если тебе будет легче от такого признания. Не уходи, Моника. Это твой дом так же, как и мой. И мы друзья. Но не только. Это гораздо серьезнее, девочка.
Моника повернулась к нему, высвобождаясь из его объятий.
— Только не говори мне, что ты заразился у этого чертова Малка его розовой романтикой, — она сердито посмотрела на Криса, — я…
— Вторая за этот вечер, — рассмеялся Крис, — похоже, несмотря на видимое возмущение, Войцех у девушек популярен. Даже у таких, как ты или Ингрид. Но я не Войцех.
— Тогда что ты имел в виду под «серьезно»?
— Мы не просто друзья, Моника. Мы – напарники, соратники и единомышленники. Мы – команда. И если ты сейчас уйдешь, я буду считать тебя дезертиром.
— Куда же я с подводной лодки, командир, — улыбнулась девушка, — и… можно я выброшу это гребаное платье на помойку?
Крис удовлетворенно кивнул.
68. Кеннилворт, Манхэттен, Нью-Йорк. Маша
— Маш, — Бобби, с трудом переключавшийся между языками, говорил по-русски, — а кто у нас луч света в темном царстве?
— Тильда.
Маша даже не повернулась, продолжая сосредоточенно вводить данные в программу.
— Почему?
— Потому что Вэйнврайт так считает. Отстань.