— Для стопятидесятилетнего старца ты неплохо ориентируешься в современной жизни, — заметил Фьялар.
— Для Сородича я не так уж стар. Я еще способен меняться и приспосабливаться. Это делает мою не-жизнь значительно более насыщенной. Ты стрелять собираешься?
— Один! – жестяная банка из-под пива с грохотом рухнула на землю.
Деревянный домик, в котором они жили уже вторую неделю, затерялся в лесу у подножия Голубой Горы, к северу от Нью-Йорка. Крис приобрел его еще во времена владычества Шабаша в городе, и держал здесь ностальгическую коллекцию, собранную за последние сто с лишним лет своей ночной жизни. Полуразваленные ковбойские сапоги, в которых новообращенный вампир пришел в Нью-Йорк, капитанская форма Второй Мировой, потертый лозунг «Будьте реалистами – требуйте невозможного» со времен студенческих волнений шестидесятых…
Моника заезжала к ним раза два в неделю, доставляя продукты для Фьялара и запас свежей крови для Криса. И новости. Тео отбыл в Европу, к Пашеку, сильно взволнованному открытием клуба «Дети Ночи» в Лондоне. Катарина Вайс, темная лошадка Камарильи, убедила Марлену выставить свою кандидатуру на выборах Принца, намечающихся на Рождество, Тремере, кровавые маги, заперлись в своих капеллах и, похоже, готовят очередной сюрприз городу…
— Это Норвик, — представила Моника высоченного длинноволосого блондина, вышедшего вслед за ней из Виллиса, — у него неприятности. Нужно убежище на время, пока все утрясется.
— Торри? – недовольно спросил Крис, разглядывая нежданного гостя.
— Я из клана Тореадор, — подтвердил Норвик, — это проблема?
— Смотря, какие у тебя неприятности, — ответил Крис, сердито поглядывая на Монику.
— Девчонка талантливая попалась, — хмуро ответил блондин, — пела, как ангел. Я не смог удержаться, до выборов Принца осталось всего ничего, а после них на Обращение придется получать разрешение. Я поторопился, не хотел упустить такой шанс. А эта дура, как оказалось, насмотрелась сопливых романтических фильмов про вампиров, и вообразила себе большую любовь до гроба и за ним.
— Дай угадаю, — хмыкнул Крис, — несмотря на все твои предупреждения, побежала к подружкам хвастаться?
— Точно, — кивнул Норвик, — Иветт* в ярости. Девчонку вытащили на солнышко, а меня вышвырнули из клуба. Иветт угрожает мне Кровавой Охотой, если я не уберусь из города. Но она остынет.
— Не сомневаюсь, — улыбнулась Моника, — мадам не пропускает ни одного твоего выступления.
— Голову тебе оторвать мало, — Крис бросил на Монику еще один сердитый взгляд, — нашла, кого сюда притащить, когда у нас гость.
— Живой гость, — саркастически заметил Норвик, разглядывая гнома, — да по сравнению с вами, ребята, я – ревнитель традиций и опора Маскарада.
— К черту традиции, — хмуро ответил Крис, — позволь тебе представить, Фьялар, сын Бруни, личный представитель Локи, прямиком из Асгарда. Боюсь, теперь Иветт не скоро попадет на твой концерт, Норвик.
Спелись Фьялар и Норвик на удивление быстро. В самом прямом смысле слова. Привезенная Тореадором гитара сдружила их в первый же вечер, и все свободное от уроков вождения, стрельбы и обществоведения время, гном проводил, музицируя с новым приятелем.
— Блюз – это когда хорошему человеку плохо, — наставительно сказал Норвик, передавая гитару Фьялару.
Гном кивнул. Медленно и размеренно зазвучал блюзовый квадрат. Лениво и тягуче присоединился к нему голос Норвика.
Мне бы не видеть, как гаснет солнца свет,
Мне бы не видеть, как гаснет солнца свет,
Милый покинул, его со мною нет.
И, если завтра сожмет мне сердце грусть,
И, если завтра сожмет мне сердце грусть,
Брошу свой город, уйду и не вернусь.
Гитара набирала темп, голос наливался страстью, вторя рваному ритму.
Из Сент-Луиса, бриллиантами звеня,
Явилась леди, чтоб погубить меня.
Копной — прическа из покупных кудрей,
И мой любимый ушел навеки с ней.
Навек!
Ритм закачался, струны зазвенели протяжно и томно. Норвик чуть улыбался, покачивая головой в такт музыке.
Этот блюз, словно я: он печален, он горя полн,
Сердце милого — камень, пропавший в пучине волн,
О, когда бы не так, никуда не ушел бы он!