Количество объявлений самозваных гадалок, магов и прочих экстрасенсов в Рунете зашкаливало за все мыслимые высоты. Бобби, хотя сам ни к какой магии способностей не имел, достаточно хорошо разбирался в ней со слов Маши и Делии, чтобы понимать насколько далеки их обещания от правды. И насколько близки к соблазнам, извечно нашептываемым в уши слабовольных представителей человеческого рода охотниками за душами из Преисподней.
В душу Бобби верилось слабо, но рассказы Делии о том, как эти самые души В Преисподней превращались в безмозглых лемуров, мелких злобных дьяволов, миллионами гибнущих в Кровавой войне с демонами Джаханнама и вновь возрождающихся, чтобы снова вернуться к той же участи, его пугали. В конце концов, неважно – душа это или что-то другое, если какая-то твоя часть будет вечно и бездумно рвать зубами врагов, без всякой надежды на окончательную победу и лучшее будущее.
Но хуже всего было, когда речь заходила о политике. Бобби огорчало, что в его родной стране культура приходила в упадок, и все меньшее число людей интересовалось классической литературой или передовыми научными достижениями, предпочитая им реалити-шоу в телевизоре или концерты популярной музыки. Но, все-таки, Метрополитен Опера каждый вечер ломилась от зрителей, музеи полнились не только туристами, многие молодые люди до виртуальной хрипоты спорили о философии и гражданской позиции. И это определялось не только происхождением или образованием. Вот, хоть Диззи взять. Парень вылез из Гарлемского болота, достиг высочайшего профессионализма в своем деле и теперь, кроме музыки, в которой он с детства прекрасно разбирался, как губка впитывал все, что могли дать ему новые, намного более образованные друзья.
Каждый человек (и не только человек) заслуживает того, чтобы к нему подходили с индивидуальной меркой, оценивая его личные взгляды, мысли и поступки. В этом было главное убеждение младшего МакГи, с пеленок вдолбленное ему МакГи старшим, возможно, единственное педагогическое достижение контр-адмирала до последнего времени. И махровая ксенофобия, царившая в российской части Сети, раз за разом заставляла его рваться в бой, доказывая, что нет такого слова «все». Что американцы – разные. И французы. И русские. И пигмеи Центральной Африки. Что если человек гордится своей национальностью, это означает, что гордиться ему больше нечем. Что людей разделяют не границы, а убеждения.
Слишком часто ему приходилось в отчаянии сжимать челюсти, когда ему не хватало слов, чтобы пробиться через эту стену непонимания. И у Бобби все чаще возникали подозрения, что стена возникла не сама по себе. Если стены строят, значит, это кому-нибудь нужно. И теперь, после Машиных слов, он начинал догадываться, кому.
Все эти соображения, вкупе с цитатами, производящими особо тягостное впечатление, Бобби изложил Маше, и девушка согласилась, что дела требуют их личного присутствия в России. Вот только… Бобби был прав, и Россия огромная. Не было никакой уверенности, что руководство Ордена Гермеса обосновалось в столице. Скорее, следовало ожидать, что свою паутину они плетут в более тихом месте, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, и действуя из тени.
— Маш, — Бобби озарила идея, — а среди предложенных Регентом кандидатур есть русские?
— Российские, — поправила его Маша, — мы же не по чистоте крови, а по месту жительства их сортируем. Есть. Две. Один паренек из Москвы, другой из Ростова. Оба вполне…
Она обняла Бобби и чмокнула его в щеку.
— Ты умница! Мы поедем, чтобы на месте помочь организовать выборы. Вот только… Говорить-то я говорю, но я там с трех лет не была. Мне страшновато. Особенно после твоих рассказов.
— Может, Войцеха попросить? – неуверенно предположил Бобби.
— Войцех там на дуэль кого-нибудь вызовет. Или еще какую-нибудь великосветскую архаику устроит.
Маша задумалась и вдруг просияла.
— Я знаю, кто может нам помочь. Ты еще не знаком с моей бабушкой?
* — Престол Амерлин – титул главы «Белой Башни» в эпопеи Джордана «Колесо Времени». В ее аналоге было решено оставить это наименование